Амирспасалар. Книга II - [79]

— Яснее не напишешь, — задумчиво проговорил Захарий. — Золотой человек Гарегин! Недаром считал его покойный Заал Саварсалидзе своим лучшим выучеником… Видно, до боев остались считанные дни, надо спешить встретиться с Нукардином до соединения всех его войск. Вели седлать коней, Ростом, едем в Вардзию к царице…

В пещерном покое царицы, перекрытом ложными сводами, все стены и потолок были сплошь затянуты шелковыми тканями. Бархатная дорожка покрывала ступени входа, огромный персидский ковер раскинулся на всю комнату. В алькове, за занавесью, помещалось ложе.

Тамар сидела на низкой тахте около пробитого в туфовой толще окна и смотрела вниз, на цветущую Хертвисскую долину, откуда доносился глухой рокот разлившейся после летних дождей реки. В покой вошел предшествуемый пажем Захарий, только что прискакавший из Ани. Полководец был в походной одежде и в высоких, забрызганных дорожной грязью сапогах. Царица поняла, амирспасалар прибыл с важными новостями и потому пренебрег этикетом. Сняв головной убор, Захарий склонился в почтительном поклоне.

— Добро пожаловать в Вардзию, Закарэ! — ласково молвила царица. — Сядь около меня и расскажи, что делается на границе…

— Важные вести из Севастии от нашего лазутчика, государыня. Вот что я получил два дня назад по голубиной почте.

Прочитав тревожное сообщение Хетумяна, Тамар подняла глаза на амирспасалара:

— Что намерен предпринять, Закарэ?

— Разведку в Басене я произвел, место для битвы нашел подходящее. Уже послан гонец в Тбилиси государю Давиду с просьбой поспешить в Карсский лагерь с гвардией, аланами и ополчениями Картли и Кахети. Латники Вачутяна из Ани уже выступили, а нашу родовую конницу из Сомхити ведут Мушег Мамиконян и брат Иванэ. Имеров и месхов через перевал Ркинис-Джвари приведет Чиабер Торели. Сам я завтра утром еду обратно в лагерь, — докладывал Захарий.

В покой с перепуганным видом вбежал дежурный эджиб:

— Великая государыня, тревога! Со стороны Хертвиси видны два столба дыма. Враги идут!

Тревога оказалась ложной. Из Ахалкалаки по Хертвисскому ущелью следовало в Вардзию посольство от Рукн-ад-дина, и отъезд амирспасалара был отсрочен на сутки.

Прибытие посольства Рума в Вардзию накануне войны было явлением необычайным и удивительным. Захарий с удовольствием вспомнил, что велел Савалт-хану окружить лагерь и все к нему ведущие дороги непроницаемым заслоном подвижных караулов. «А войска стягиваются в лагерь под ночным покровом»… Выйдя из покоя, он стал наблюдать за долиной. Рядом стоял князь Караман — амирэджиби двора. У тропы, ведущей в крепость, большая группа всадников препиралась со стражей.

— Посмотри, князь Караман, сколько вооруженных нукеров прибыло с послом! — молвил амирспасалар.

— А вьюков с дарами что-то я не вижу, — недовольно пробурчал амирэджиби. — Какое же посольство без даров — одно бесчестие! И принимать-то его не следует…[89]

— В самом деле, вьюков нет, — подтвердил амирспасалар. — Раз так, вели пропустить в Вардзию одного посла с толмачом. А свита посольская пусть на солнцепеке посидит. И послу покой отведите поплоше…

Прием султанского посла в Вардзии происходил в зале совещаний, просторном покое со сводчатым потолком, великолепным колонным входом и с каменными сиденьями вдоль стен. Стены и свод зала сплошь затянуты парчовыми тканями, пол застлан анийскими и персидскими коврами. В золотых курильницах медленно тлели восточные благовония. Царица Тамар сидела под балдахином на золотом троне в византийском царском одеянии — длинном тяжелом далматике глубокого синего цвета, отделанном внизу золотой каймой, с оплечьем и воротником, украшенными синими сапфирами и кроваво-красными рубинами. Справа от трона, в парадных мантиях и белых клобуках с алмазными крестами, с пастырскими жезлами из слоновой кости в руках, восседали в резных креслах католикос Тевдорэ и высокопреосвященный Антоний. У самого трона царицы, в придворном одеянии красновато-коричневого цвета с низкой талией, в сафьяновых сапогах без каблуков, возвышался амирспасалар. Придворная знать во главе с престарелым Рати Сурамели по старшинству сидела на каменных скамьях, накрытых коврами.

В зале воцарилась тишина. Государственный герольд с большим мечом на золотой перевязи через плечо, выступив вперед, громко возгласил:

— Посол великого султана Рума!

В зал с надменным видом вошел тучный сельджук в золотом кафтане и с пышным тюрбаном на голове, сопровождаемый толмачом. Приблизившись к трону, посол отвесил небрежный поклон. Тамар слегка наклонила увенчанную короной голову. По залу прокатился ропот. «А где же дары? Почему не вносят их с выкриками?» — сразу приметили придворные.

Сельджук буркнул несколько слов по-тюркски. Толмач перевел:

— Царица курджиев Тамар!

Ропот усилился, — титул повелительницы Картли давался нарочито неправильно. Преосвященный Антоний удивленно поднял густые брови. Желваки начали играть на лице амирспасалара, он опустил большую руку на золотой афес сабли.

Толмач невозмутимо переводил:

— Высочайший, уподобленный могущественным ангелам, стоящим у престола Аллаха, великий султан Рума и всего Востока, Рукн-ад-дин Солейман-шах посылает тебе письмо, которое повелел зачитать мне, его послу, Авшар-беку…