Америка глазами заблудшего туриста - [309]
Регистрация и посадка прошли без каких-либо гестаповских придирок. Попутчики — в большинстве соотечественники. Стюардессы компании «Люфтганза» безотказно угощали напитками. Вове понравился коньяк в 50-граммовых бутылочках.
Перелёт прошёл комфортно и незаметно быстро.
В Киев Вова прибыл живой и тёплый.
При прохождении таможенного и паспортного контроля он честно задекларировал всю наличность. Проверяющий бегло пересчитал ввозимую Вовой американскую валюту, поставил печать в декларацию и пропустил его на территорию Украины. Вову встречал его зять. Он не поленился, приехать из Новой Каховки в аэропорт Борисполь на своём стареньком «Москвиче — 412». Вова был очень благодарен ему за поддержку и транспортную услугу, ибо тащиться из аэропорта в Киев на железнодорожный вокзал в нетрезвом состоянии и с деньгами в карманах, ему было бы неловко.
Вскоре, невзрачный «Москвич» зелёного цвета, с Вовой на борту, растворился в потоке автомобильного движения и взял направление на юг.
Дома
Вова проживал и был прописан со дня своего рождения в городишке Новая Каховка, что на юге Украины.
Этот населённый пункт с таким названием появился в 1950 году, на месте села Ключевое.
Изначальное название села имело простое и понятное объяснение — в этой местности вдоль берега Днепра — масса источников чистой ключевой воды.
В 1950 году партия и правительство затеяли там строительство ГЭС, и, в связи с грандиозной стройкой, туда съехались со всего Союза тысячи рабочих и специалистов. Возникло временное поселение для работающих на строительстве гидроэлектростанции.
Построив Новокаховскую ГЭС, многие работники, не имея постоянного места жительства, не пожелали покидать вполне уютный посёлок городского типа на берегу Днепра, неподалёку от Чёрного и Азовского морей.
В связи с ближайшим городком Каховка, расположенным в пятнадцати километрах вверх по Днепру, село Ключевое, получая статус города, был назван городом Новая Каховка.
Ключевое исчезло, а придумать какое-то самостоятельное название или просто оставить старое, у кого-то не хватило ни фантазии, ни ума.
Тем не менее, до начала разрушительного горбачёвского процесса перестройки, гласности и ускорения, городок Новая Каховка довольно динамично развивался в промышленном и гуманитарном смысле.
Особенно стоит отметить прижившиеся там традиции массового любительского спорта. В небольшом городке-недоразумении сформировались вполне приличные детско-юношеские спортивные школы тенниса, лёгкой атлетики, стрельбы из лука и водноспортивная база. Местные спортивные школы подготовили немало достойных кадров, некоторым из них даже удалось стать призёрами Международных Олимпийских Игр в лёгкой атлетике, стрельбе из лука и гребле.
В 1994 году этот городок со всеми его прошлыми достижениями уверенно деградировал, как и вся страна, а население стремительно сокращалось. По всем признакам, Новую Каховку можно было переименовать на изначальное — село Ключевое.
Но Вова покинул благополучно паразитирующую Америку и вернулся в город своего детства и отрочества — в Новую Каховку.
Вскоре он купил себе там однокомнатную квартиру, установил на внешней стене дома спутниковую антенну, круглосуточно обеспечивающую его порнографическими телеканалами, и стал себе жить поживать, на базаре торговать, как и большая часть активного населения Украины.
Однажды, в условиях родного города Вова был очень близок к тому, что его тихая жизнь могла оборваться и попасть в историю неординарного уголовного дела.
Как-то, проходя мимо многоквартирной хрущёвки на соседней улице Пионерской, Вову кто-то окликнул. Оглянувшись, он увидел своего приятеля юношества, которого также звали Вовой. Они были шапочно знакомы по школе и по совместным походам по дискотекам в весёлые 80-е годы. Листья желтые… Яблоки на снегу…
Этот Вова — неуклюжий, грязноватый верзила, стоял у подъезда своего дома, перед ним сиротливо лежал полу разобранный диван. Он, по старой дружбе, попросил Вована помочь ему затащить мебель на четвёртый этаж.
Сделав дело, хозяин гостеприимно пригласил Вована посидеть с ним и выпить. Расположившись на маленькой неопрятной кухоньке, они выпили и закусили. Так как они не общались уже много лет, хозяин начал сумбурно пересказывать гостю свою биографию, хотя его ни о чём не спрашивали. Вован вежливо слушал приятеля, поедая какое-то мясо. Он узнал, что тот успел жениться, родить сына и развестись. Дважды пробовал, с помощью своего папы врача травматолога, поступить в Симферопольский университет на медицинский факультет. Работал какое-то время санитаром в морге городской больнице. А теперь — на свежем воздухе, кладбищенским сторожем, где дополнительно подрабатывал копанием могил.
Вован присмотрелся к нему повнимательней. Представил его в морге с окровавленной пилой, а затем — в могильной яме с лопатой. Неопрятный вид другана детства и его грязная кухня показались Вовану — бывшему работнику американского общепита, — отвратительными. Ему захотелось поскорей уйти. Он вежливо отказался от повторной порции ядреного самогона, сослался на занятость, и ушёл прочь.
Спустя год, санитара Вову арестовали, обвинив его в многочисленных убийствах.
Это дождливая островная история о людях, оказавшихся по разным причинам неспособными побеждать и быть хозяевами на родине, которую хватко подмяло под себя алчное бычьё, а поэтому, вынужденных тихо выживать в чужих странах.События настоящей истории происходят в Англии, в 2000–2001 годах. Участники — преимущественно граждане Украины с их горячей «любовью» к своим отечественным слугам «народным», личными переживаниями, шпионскими ухищрениями и неизбежно угасающими, под воздействием времени и расстояния, эмоциональными связями с оставленными близкими и с самой родиной-уродиной.По сути, в таких странах, как Украина, эта категория потерянных граждан представляет собой отчётливо сформировавшийся многомиллионный социальный слой — «заробітчанє».
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?
Самая потаённая, тёмная, закрытая стыдливо от глаз посторонних сторона жизни главенствующая в жизни. Об инстинкте, уступающем по силе разве что инстинкту жизни. С которым жизнь сплошное, увы, далеко не всегда сладкое, но всегда гарантированное мученье. О блуде, страстях, ревности, пороках (пороках? Ха-Ха!) – покажите хоть одну персону не подверженную этим добродетелям. Какого черта!
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?