Сгрузив Жойс в самой дальней палате, мы с доктором Карвальо возвращаемся в приёмный покой.
– Понимаешь, это реальный прорыв. – Глаза Камилы горят, а пульс зашкаливает. – Это была бы действительно революция. Но мне просто в голову не приходило раньше!
– И другим врачам, ага. – Покладисто и демонстративно соглашаюсь с каждым словом. – И вообще, всей нашей медицине тоже ничего никуда не приходило.
– Ни у кого не было такого практического материала, как ты, – возражает она. – Ну смотри! Твоя последняя конверсия! Вот взять расщепление белка…
* * *
Когда ещё через четверть часа мне звонит Хаас и, практически матом, срочно требует меня к себе, я воспринимаю её вызов, как подарок.
– Камила, извини. – Развожу руками. – Жойс, я так понимаю, будет сопеть ещё долго?
– Ты уйдёшь – я ей вообще капельницу воткну, – мстительно обещает Карвальо. – Пусть пострадает чуток. А спать сколько будет, ну, не знаю… часов шесть, точно.
– А как она будет страдать, если сон? – не улавливаю влёт, что имеет ввиду наша коварная подруга доктор.
– А рецепторы ей почищу. Как проснётся – пусть покорчится. – Продолжает вынашивать жуткие планы Камила. – А чего хотел то?
– Шутишь?! Она моя девушка, а не твоя!
– А-а, тьху ты… – она откидывается на спинку офисного кресла и прикрывает глаза. – Тогда да. Если ты в этом смысле… Прислать её к тебе в номер, как продерёт глаза?
– А есть варианты? – удивляюсь искренне.
– Увы. – Задумчиво констатирует Камила, качая головой. – Вариантов-то как раз и нет. Как сие не парадоксально.
– Ну тогда отправляй её ко мне. – Подвожу промежуточный итог от двери.
– Сам придёшь и проводишь даму, дурак, – отбривает меня Камила. – Итак, какое твоё последнее слово по совместной медицине?
– Исключительно ради тебя. – Киваю через силу. – И с одним условием. Чтоб я Чоу и близко не видел. Но если она какие-то вопросы, задания или упражнения передаёт через тебя – окей. Будем смотреть, что можно сделать.
Она мгновенно вспархивает со стула, парой длинных шагов приближается к двери и целует меня в лоб:
– Умница.
А затем разворачивает меня лицом к двери и чувствительно шлёпает по заднице.
Загадочно.
* * *
На площадке застаю злющую, как чёрт, Хаас в сопровождении Моше.
– Ничего себе, тебя принарядили! – удивлённо присвистывает он, обходя меня вокруг. – А где форму новую успел отмутить?
– В медсекторе же свой принтер есть, как раз на такие случаи. – Просвещаю его. – Камила меня знает, как облупленного. Распечатала новый комплект, пока я в капсуле валялся.
– Красиво жить не запретишь, – соглашается Фельзенштейн, уважительно кивая. – Но я больше о твоём здоровье спрашивал. Как ты себе всё так быстро исправил?
– Будешь много знать, плохо будешь спать. – Перефразирую одну из поговорок языка Жойс. – У нас медицина хорошая. И с точки зрения оборудования, и специалисты лучшие.
– Или он – мутант, – хмуро роняет Анна, влезая между нами. – Я тебя тут чёрт знает сколько жду! – упрекает она уже меня.
– Ты так говоришь, как будто я в баре сидел. – Деликатно напоминаю ей о некоторых недавних обстоятельствах.
Ненавижу апеллировать к недееспособности, но ещё совсем недавно толку от меня было ровно столько же, сколько и от огурца на грядке.
– Извини, – моментально сдувается она. – Вон представитель кланового арбитража. – Кивок вправо, где, опираясь спиной на каменный барьер, стоит самых средних кондиций мужик лет сорока и внимательно наблюдает за нами. – Только тебя и ждём. Мне нужно, чтоб ты поговорил с ним.
– Вот тут не понял, – сейчас делаю шаг назад уже я. – У нас же с тобой были договорённости, что я в это вообще не погружаюсь? О чём мне с ним говорить?!
– Никто не знал, что на дуэли будет концентратор, – загибает пальцы Анна. – Никто не знал, что Штавдакеры, Энзи и Честеры замажутся скопом. Причём настолько, что попытаются взять приступом даже меня, тут, при всех.
– СТОП! Кто такие Честеры?
– Билл же! Его фамилия – Честер. Ну ты даёшь… – Анна растерянно оглядывается на Моше, как будто в поисках поддержки. – Кстати, спасибо ему! – она хлопает по руке нашего нового товарища из Мединат Исраэль. – Если бы не он… В общем, выжить ты вообще был не должен. А предъявить претензии может только участник дуэли, вернее, инициировать их. Мне нужен твой формальный рассказ ему, что всё было так, как было.
– Знаешь, у меня просто не лежит к этому душа. – Прислушиваюсь к своей интуиции и решаю говорить чистую правду. – Не могу понять, в чём дело. Но предчувствие говорит однозначно: мне с ним лучше не разговаривать. Есть какие-то варианты этого избежать?
– Только отказаться. Лично ему в глаза. Это моя просьба, – поясняет она. – Просто переведи стрелки на меня, но лично. От его решения много чего будет зависеть уже сегодня, а мне бы не хотелось терять возможность врезать и по Штавдакерам, и по Энзи. Тем более что они более чем неправы.
Мужик у барьера, видимо, устав наблюдать за нами, отлипает в этот момент от опоры и направляется к нам.
– Алекс Алекс? – впивается он в меня рыбьими глазами, к тому же, не мигая.
– Он самый.
– Я – Ральф, межклановый арбитр, все мои данные есть в семье Хаас, – он очень коротко кивает в сторону Анны. – У меня к вам есть вопросы…
