Адмирал Спиридов - [32]
С непередаваемым словами чувством смотрели Спиридов и его соратники на дело своих рук, мужества, инициативы... Дорого обошлись «Блистательной Порте» хвастливые обещания Гассан-паши, его коварные замыслы против объединенной эскадры и самонадеянность. Шестьдесят три судна — линейные корабли, каравеллы, фрегаты, шебеки, галеры, галиоты — сгорели в течение ночи, шесть — один линейный корабль и пять галер, уцелевшие от пожара, — стали военным призом; 10 тысяч человек — две трети личного состава флота — погибли в огне и морской бездне.
Объединенная эскадра потеряла одиннадцать человек: восемь на линейном корабле «Европа» и трех на линейном корабле «Не тронь меня».
Турецкий флот перестал существовать, о чем и доложили: Алексей Орлов — Екатерине, послав пространную, многословную реляцию с описанием своих личных переживаний, и Спиридов — Адмиралтейств- коллегии.
Оба донесения увез в тот же день сын адмирала, посланный курьером в Петербург.
В письме, адресованном И. Г. Чернышеву, исполнявшему тогда обязанности президента Адмиралтейств-коллегии, флагман объединенной эскадры так сказал о Чесменской победе:
«Слава господу богу и честь Российскому флоту!
В ночь с 25-го на 26-е флот турецкий атаковали, разбили, разгромили, подожгли, в небо пустили и в пепл обратили. Ныне на Архипелаге всем пребываем силой господствующей...»
Истребление турецкого флота при Чесме в ночь на 26 июня 1770 года (старинная гравюра)
X
Чесменский бой, несомненно, был кульминационным моментом жизни Спиридова. В этом бою в поведении лейтенанта Дмитрия Ильина, командира линейного корабля «Европа» Клокачева, командира линейного корабля «Ростислав» Лупандина, командира линейного корабля «Не тронь меня» Бешенцова, командира линейного корабля «Саратов» Поливанова, командира бомбардирского корабля «Гром» Перепечина, командира фрегата «Африка» Клеопина и многих других моряков, прошедших нелегкую школу морской практики, военной выучки, боевой практики под командованием Спиридова, старый адмирал увидел воплощение всего, чему посвятил пятьдесят лет своего служения флоту. Увидел это же в поведении нового поколения моряков еще накануне в бою у Хиоса, после чего подсказал Алексею Орлову приказ по эскадре, датированный 25 июня, в разгар споров на военном совете о том, что делать с турецким флотом, запертым в Чесменской бухте:
«...По представлению господина адмирала и кавалера Спиридова, господину контр-адмиралу Эльфинстону, имеющихся на своей эскадре Морского шляхетного кадетского корпуса капрала Володимира Ржевского, гардемарин Емельяна Толбузина, Андрея Арцыбашева, Александра Бардукова, Ивана Загоскина, да командующему кораблем Трех Святителей, имеющегося на оном гардемарина Ивана Растопчина объявить мичманами...»
И опытные командиры линейных кораблей, и молодые гардемарины, только начавшие свою морскую жизнь, были питомцами адмирала Спиридова. Их слава являлась достойным завершением его трудов, не говоря уже о том, что она принадлежала ему не в меньшей степени, чем каждому из них, ибо он руководил ими непосредственно в боях.
Все, что он воспитывал в них — на Балтике, в походах к Померании, в штурме Кольберга, в стенах Морского корпуса, в долгом и необычайно трудном совместном плавании вокруг Европы — целеустремленность, инициативу, стойкость, убежденность в безусловной возможности побеждать не числом, а умением, — принесло свои плоды, сначала у берегов Мореи, под стенами Наварина, затем сторицей оправдало себя в бою у Хиоса и увенчалось блистательной победой на внутреннем рейде Чесменской бухты. Решали не корабли, а люди. Пример с уничтожением турецкого флота, почти втрое превосходившего боевые силы объединенной эскадры, стал наилучшим доказательством правильности принципов, которым всю жизнь следовал Спиридов и внедрению которых в умы моряков, подготовленных им за долгие годы, безраздельно отдал себя.
В этом была одна сторона Чесменского боя. Другая была в перспективах, открытых им перед объединенной эскадрой. Разгром и уничтожение турецкого флота сделали русских моряков не только «на Архипелаге всем силой господствующей», как заявил в своем рапорте Спиридов. Отныне перед ними лежал прямой путь к сердцу «Блистательной Порты», через Дарданеллы и Мраморное море к Стамбулу.
Вид Дарданелл от Архипелага (старинная гравюра)
Сейчас одним прыжком можно было проникнуть в Босфор и оттуда выйти на черноморские просторы, пожав таким образом плоды Чесменской победы. Вдобавок теперь моряки могли уже сравнительно легко доказать никчемность хвастливых угроз Ресми-эфенди, официально утверждавшего на правах министра иностранных дел Оттоманской империи: «...Скорее султан начнет войну, чем допустит ходить русским кораблям по Черному морю». Теперь в самые ближайшие дни можно было ответить поспешившему с угрозами оттоманскому министру, что и война, начатая султаном, наверняка будет проиграна «Блистательной Портой», поскольку лишила ее всего флота, и русские корабли будут ходить по морю, которое еще в древности носило название Русского моря.
