Адмирал Спиридов - [30]

Выхватив из рук соседа рупор, адмирал повернулся в сторону линейного корабля «Европа», стоявшего между «Надеждой Благополучия» и «Ростиславом», громогласно объявил:

— Командир «Европы»! Вам начинать, не мешкая, как иные!..

Тем самым Спиридов одновременно покончил с малоприятной, деморализующей заминкой, постарался во всеуслышание загладить несправедливую обиду, причиненную Клокачеву накануне, в бою у Хиоса, когда принял вынужденный поворот головного корабля авангарда за робость его командира, наконец, указал Грейгу на недопустимость промедления в любом маневре, особенно в боевой обстановке, и на непременную обязанность флагмана менять диспозицию, как только подскажут обстоятельства.

Клокачев моментально повиновался. Что и отметил Спиридов, когда сообщал Адмиралтейств-коллегии о ходе Чесменского боя, специально подчеркнув исполнительность командира и всего экипажа «Европы»: «...В 12 часов оный корабль пришел в повеленное место, в ближайшей дистанции лег на шпринг и начал по турецкому флоту палить беспрерывным огнем из пушек ядрами, камнями и брандскугелями и бомбами...»

Подробности этого маневра таковы.

К полночи «Европа» была уже рядом с «Громом» и вместе с ним проникла в бухту через узкий, всего три четверти километра, вход между мысами, на которых стояли вражеские батареи. Отвечая обстрелом на обстрел, не прекращая движения, оба корабля прорвались в бухту мимо батарей, приблизились на дистанцию пушечного выстрела к якорной стоянке турецкого флота на внутреннем рейде, завели шпринги (то есть применили такой способ постановки на якорь, при каком корабль всегда может быть обращен бортом к цели) и открыли пальбу по неприятельским судам.

С этой минуты и начался знаменитый Чесменский бой, результаты которого повергли в изумление весь мир.

Действия русского флота при Чесме (на рейде бухты до подхода брандеров) в ночь на 26 июня 1770 года (старинная гравюра)

Как и в предыдущую встречу, вражеские артиллеристы попытались ураганным, но беспорядочным пушечным огнем устрашить русских моряков; однако такого усердия хватило у них ненадолго: пока брандскугель, пущенный с бомбардирского корабля, не попал в середину (рубашку) грот-марселя одного из линейных турецких кораблей, занимавших первую линию.

Парус разом вспыхнул, пламя охватило грот-мачту, распространилось по верхней палубе, и спустя несколько минут вся кормовая часть неприятельского корабля была в огне пожара.

Тщетно противник старался сбить пламя. С «Европы», «Грома» и подошедших к ним на помощь в течение получаса после начала боя линейных кораблей «Ростислав», «Не тронь меня», фрегатов «Надежда Благополучия» и «Африка» было видно, как метались турецкие моряки, стремясь унять огонь и локализовать пожар сначала на одном, затем на трех кораблях первой линии.

Наступило время пускать в ход брандеры. Ибо все внимание противника сосредоточилось на своих судах, подожженных брандскугелями.

Три брандера под командованием капитан-лейтенанта Дугдэля, лейтенанта Мекензи и мичмана Гагарина держались наготове, заслоненные корпусами фрегатов от глаз вражеских наблюдателей; четвертый подошел поближе к «Грому», чтобы принять оттуда командира — лейтенанта Ильина; до той минуты лейтенант продолжал исполнять свои обязанности на бомбардирском корабле, где командовал батареей мортир и гаубиц.

— Велите идти им с богом, — коротко обратился Спиридов к Грейгу, показывая на зажигательные суда и этим возвращая капитан-бригадиру всю полноту командования отрядом.

Грейг тотчас подал условный сигнал и распорядился прекратить обстрел противника, чтобы ненароком не угодить в какой-либо из брандеров.

На русских кораблях и фрегатах все затихло. Только вдалеке слышались разрозненные выстрелы и залпы вражеских пушек, а в паузах тишины непонятные выкрики и гомон человеческих голосов на турецких судах.

Моряки неотрывно смотрели на силуэты брандеров, скользивших под парусами по лунной дорожке в глубь внутреннего рейда. За каждым из зажигательных судов волочилась на длинном буксире гребная шлюпка, в которую должна была перебраться команда брандера, закончив свое дело.

Должна была... Всякий человек на судах объединенной эскадры, один за другим присоединившихся к отряду Грейга — Спиридова, сознавал, что люди брандеров шли на смертельный риск. Не успел, например, брандер Дугдэля пройти и половину расстояния, разделявшего русские корабли и первую линию турецкого флота, как был замечен противником. Наперерез брандеру устремились две галеры. Стало ясно, что они перехватят его.

Поняв, что не справится с ними, Дугдэль скомандовал матросам прыгать за борт и плыть к шлюпке, шедшей на буксире, а сам кинулся поджигать брандер.

Начиненный горючими веществами, пропитанный скипидаром, пловучий снаряд взорвался почти мгновенно. Канонир Нестеров, остававшийся на брандере вместе с командиром, успел подхватить обожженного, раненного в ноги Дугдэля, держа его, бросился в бухту и поплыл к шлюпке.

Турецкие галеры метнулись прочь от места взрыва, и команда брандера, беспрепятственно подобрав Дугдэля и Нестерова в шлюпку, пригребла к борту линейного корабля «Три иерарха», только-только вошедшего на внутренний рейд.