12 «повестей» Марии Французской - [16]

не выпускай из рук.

Он бел как мел, без помарок —

неси высоко, как флаг.

И примет она мой подарок,

и прочитает мой знак.

* * *

Откройте дверь птицелову!

Давно я стучу уже.

Что смотрите так сурово?

Я птицу принес госпоже.

На лебедя редкой породы

я ставил силки на заре.

Все знают: лебедь из моды

не вышел при нашем дворе.

Твой лебедь хорош, в самом деле.

Всяк стражник – поэт в душе.

И, если б мы только смели,

Тебя б отвели к госпоже.

Но мы ее охраняем,

Мы все тут – тесный кружок.

И лебедя не обменяем

На жалованье, дружок.

И все же один, со вздохом,

Ведет его за собой.

А там, хорошо или плохо,

Кипит нешуточный бой.

Стражники, как мальчишки,

Всей командой сидят,

Сражаются в шахматишки,

И по сторонам не глядят.

* * *

Словом, решенье близко.

Лебедь уже в тепле,

И найдена уж записка на лебедевом крыле.

День недаром потрачен,

и ловкостью взят дворец,

И подвиг щедро оплачен,

и прочь отправлен хитрец.

Плачет наша бедняжка, целует имя и знак.

Переживает тяжко,

что не повидаться никак.

До милого не добраться —

того, кого рядом нет.

И вы не поверите, братцы,

так минуло двадцать лет!

Лебедь служил им, как голубь,

А был уж, как ворон, стар.

В жару или зимний холод

Лебедь теперь летал.

Садился уже привычно

И подавал крыло.

Там было письмо обычно,

И шло от него тепло.

…Тем временем наша тетка,

мальчика нам растя,

Действует очень четко

и, двадцать лет спустя,

Вручает ему бумагу и родовое кольцо,

Будто отцову шпагу и мамино письмецо.

Юноша и не поверил в пылкий ее рассказ.

Детскою меркой мерил,

переспросил сто раз:

Неужто Милон легендарный

взаправду его отец?

И, тетушке благодарный,

плачет навзрыд юнец.

Так, стало быть, где-то подвиг

его непременно ждет?

Пока что еще не поздно

ему отправляться в поход,

Вдогонку за мамой, за папой —

что они там таят?

И юношеские спазмы в горле его стоят.

Он море пересекает —

Барфлер, впереди Бретань.

А время течет, истекает,

и солнцу не скажешь «стань!».

Он самый сильный и ловкий

средь юношей там и тут.

И в доблести, и в сноровке

равных ему не найдут.

Такая катится слава

по замкам, по городам —

Что и неловко, право, идти по его следам.

Не знает отец сыночка,

не знает его и мать:

Он рыцарь, он Одиночка.

Так его стали звать.

* * *

Милон, эти песни слыша

о подвигах молодца,

Желает видеть мальчишку —

заморского гордеца.

Не всем мы тут позволяем

гулять по нашей земле —

Уж мы его поваляем

в перьях или в золе!

И Милон,

затянувши пояс,

завтра же, с утреца,

Готов отправляться

на поиск

заносчивого юнца.

Уведомляет подругу,

как всегда, в лебяжьем письме,

Что он пройдет по кругу

все, что есть на Земле:

Сперва найдет господина,

первейшего из задавак.

А после отыщет их сына —

так, решительно так!

* * *

В Нормандии славное море,

в Бретани скалистый плес.

Поплыл наш Милон, но вскоре

высадиться пришлось.

Турниров – чуть ли не тыща,

побоища без конца

Проходит Милон, он ищет

заезжего молодца.

Зима коротка в Бретани.

На Пасху,

отсель и досель —

Всяк рыцарь стремиться станет

к подножью Мон-Сен-Мишель.

Приедут норманны,

датчане,

сто рыцарей остальных.

Но никогда англичанин

не был еще среди них.

Милон известнее прочих,

все ему шлют поклон.

В лагере до самой ночи

ищет соперника он.

Все сходятся воедино

в том, чтоб себя не жалеть…

Но вот этого господина

Милону не одолеть.

Вот этот – боец упорный,

под неизвестным флажком.

И конь его черный-черный,

с одним белоснежным ушком.

Милону скорей по нраву

такой величавый стиль.

Соперник – его, по праву

проплывшего сотни миль.

…Сражаются как две птицы,

сойдутся – лицо с лицом.

Неужто не с кем сразиться,

как только сыну с отцом?

* * *

А все же соперник ловкий

сбил Милона с коня.

Простите мои уловки,

друзья, простите меня!

Но, правда ведь, кто моложе,

имеет другую прыть.

А кто постарше – построже

подумай: плыть

иль не плыть?

Милону досталось лихо,

но, не раздавлен вконец,

Скажите, —

он молвил тихо, —

кто ваши мать и отец?

Я вижу кольцо, однако,

на вашей крепкой руке.

А нет ли другого знака,

на милом нам языке?..

К вашим услугам весь я.

Отец мой звался Милон.

Он родился в Уэльсе, отваги был эталон.

Но тяжкие испытанья

им с мамой судьба дала,

И тетушка на воспитанье

младенцем меня взяла.

Я вырос, тревога гложет,

но я пойду до конца.

Должно быть, мне Бог поможет,

если уж нет отца.

Душа моя не страдает, и я давно одинок…

Ну, ясно, Милон рыдает:

Сынок, это я, сынок!

* * *

Оставим их ненадолго,

я все могу рассказать.

Проклятое чувство долга!

Сколько ты будешь терзать,

Меняя все время личину,

века и еще века —

Женщину и мужчину,

старуху и старика.

Хоть что-нибудь уступите,

чтоб совершилось само!

Хоть лебедя отпустите —

пусть отнесет письмо.

…Сын и отец поплыли,

обнявшись,

на корабле —

К женщине, что так любили

в той, за морем, земле.

Не то чтобы добродетель

умела пенки снимать —

Но все же сын стал свидетель,

как женились отец и мать.

Старенькая баллада, простенькие слова.

А рассказать было надо —

чтобы была жива.

Несчастный

Пришла пора – готов рассказ.

Не для меня, друзья, – для вас,

Поскольку для меня одной

Мог быть рассказ совсем иной.

Живет красавица в глуши,

Всех добродетелей полна,

И что о ней ни расскажи,

Расписывай хоть дотемна

Манеры дивной простоты

И золото ее волос,

Лица чудесные черты —

Так что-нибудь еще б нашлось.

Немало в мире милых дам.

На всех мужчин могло б хватить,

Но каждый рыцарь хочет сам