12 «повестей» Марии Французской - [17]

Приехать-выбрать-уплатить…

Ах, дамы! Сколько пустяков!

Тут вам и пасха, и кулич —

Чтоб рыцарь без обиняков

Отдался весь – как вещь, как дичь.

В Бретани маленькой моей

Четыре рыцаря живут.

Спросите же меня скорей —

Как этих рыцарей зовут?

А я не ведаю о том —

Такие были времена,

Что, если кто хорош лицом,

Зачем нам помнить имена?

Четыре рыцаря хотят

Добиться женщины одной.

Четыре рыцаря летят

Над всей притихшею страной.

Плащами темными метут

И звонко шпагами звенят.

И дамы там, и дамы тут —

Им все на свете извинят.

* * *

А наша умница живет,

Как бы не ведая о том.

Она зовет и не зовет,

Откладывает на потом,

Она не хочет сделать шаг

И разделить свою кровать…

Всего один? Да это как

Саму любовь четвертовать.

Она не хочет упустить и тех троих,

Что тоже ждут.

Она из пчел, из муравьих!

А муравьи покорно ждут.

И, будто заворожены,

Идут мужчины в полусне.

И им недостает войны,

Чтоб проявить себя вполне.

Чтобы хранить ее кольцо,

Чтобы девиз ее носить.

Чтоб, глядя пленнику в лицо,

Ее о милости просить.

Зачем ей четверо, скажи?

Неужто это сердцу льстит?

У нашей нежной госпожи

Какой-то зверский аппетит.

* * *

Турнир назначили весной.

Кто рыцарь – будет дуэлянт.

Все между миром и войной —

Норманны, франки и Брабант.

Турнир слагают как стихи:

Поток участников идет,

А наши четверо – тихи,

Как будто чуют наперед

Свою нелепую судьбу.

Да, как ее ни назови,

Но много кто уснет в гробу,

И мало кто уснет в любви.

Четверка всадников, гляди,

Там два фламандца, два Анжу.

А что у наших впереди?

Я ничего не разгляжу.

Вот даму милую свою

Они приветствуют в седле.

А я, пока о них пою.

Останусь тоже в их числе…

И, даме знак подав «прощай!»,

Тихонько едут наугад…

И… попадают невзначай

В одну из вражеских засад.

* * *

Ну, положим, один остался жив.

Страшно изранен, рыдает он перед Ней:

Милая дама! Руку на сердце положив,

Скажи, ты знала ли

рыцарей чище, честней?

Завтра каждого медленно

на щите пронесут

Перед воротами города,

к башне сторожевой…

Я бы и сам над собою

устроил суд —

Трое погибли,

а я остался живой!

Плачет наша царица Савская:

Как же так, отчего?

Были четыре красавца,

А вот уж – ни одного.

Кто же такой этот недруг,

Что взял с нас такою ценой?

Никому не нужна моя нежность,

Моя алчность – всему виной.

Буду просить Всевышнего

Хоть о чем-то, что я могу:

Позволь, одного-то выжившего

Я все-таки поберегу?

И вот, живут они рядом —

Дама и кавалер.

Но обменяться взглядом

Трудно им, например.

И поцелуем честным —

Трудно, трудней всего.

Все же он – только четверть

Целого одного.

Дама сказала: Если

Видеть со всех сторон,

То все это стоит песни

«Четверо похорон».

Четверо, четверо всюду!

И он поник головой.

Как же я жить-то буду?

Я-то пока живой?

Жив или мертв? Нечастый

Случай, но он бывал.

Назовем эту песню «Несчастный»,

Чтоб каждый не забывал…

Не знаю, что дальше было.

Не ведаю, кто там был.

Быть может, она любила,

А может, и он любил?

Но все же и вправду, если

Видеть со всех сторон —

То все это стоило песни

«Четверо похорон».

Элидюк

Я рассказать историю хочу

Одну из тех, что вам была должна.

Когда меня задуют, как свечу, —

То вам, друзья, останется она.

Когда Бретань стояла как скала,

Там жил один прекрасный кавалер.

Сама судьба с ним ласкова была —

Он счастливо женат был, например.

Но, как ты только сердце ни готовь —

Беда свои находит адреса.

Когда случится новая любовь —

Тебя везде настигнут чудеса.

…И эту новость звали Гвийадон.

Такие это были времена,

Что люди, рассудив со всех сторон,

Потомкам раздавали имена,

Похожие на пики острых скал:

Чтоб милый друг не произнес без мук,

Чтоб он с усердьем в памяти искал

И произнес с усильем: Гвиделюк!..

* * *

Тут небольшая пауза,

И придется вам потерпеть.

Это все же стихи, а не кляуза,

Их еще надо пропеть.

Дело в том, что жену благоверную

Звали как раз Гвиделюк.

А Гвийадон – любовь беспримерную.

А рыцаря – Элидюк.

Что-то было такое на знамени

Рыцаря самого —

Что сгорел он в двуглавом пламени

Имени своего…

* * *

Элидюк с королевской службою

Управлялся, не ел, не спал.

А король дарил его дружбою,

Милостями осыпал.

Элидюк объезжал с заботою

Всю Бретань, не зная границ.

А король приезжал с охотою,

Бил охотно зверей и птиц.

Но, конечно, нашлись завистники —

Кто с шакальим, кто с лисьим лицом.

Эти ябеды и ненавистники

Окружили его кольцом —

К королю потянулись раненько

Рассказать, кто враг, а кто друг…

И король – изгоняет избранника.

Ты – в немилости, Элидюк!

Слава Богу, добрая женушка

Ничего не желает знать.

Элидюк прозрачен до донышка,

И за что ж его изгонять?

Поздно лягут – рано поднимутся,

Будто голос был невзначай…

И еще, на краю обнимутся,

И тогда уж – прощай-прощай!

Через море дорогу обратную

Он нескоро найдет к жене.

А к Бретани привязан он клятвою,

И нешуточною вполне.

* * *

Множество королей

тогда развлекалось войной.

В сущности, без войны

не было стран, ни одной.

К такой беспокойной земле

и причалил наш бедный друг.

О старом ее короле

и прежде знал Элидюк.

Этот самый король имел одну только дочь,

И, если сватались к ней,

гнал женихов ее прочь.

Дочь дорога ему, да и земля дорога.

Оттого-то и потому

он гнал жениха, как врага.

Не плыть же теперь назад,

раз уж причалили тут?

А вдруг страна эта – клад,

где только его и ждут?

Чтоб охранять покой

дальних глухих границ,

Где враг и взмахнет рукой

лишь только падая ниц…