Жил в Солнечной Долине человек по имени Торарин, старый и почти совсем слепой. В молодости он был великим викингом. Он был человек не из покладистых, хотя уже и старый. Был у него сын по имени Торстейн, рослый, очень сильный и притом миролюбивый. Он работал за троих в хозяйстве у своего отца. Торарин был небогат, но оружия у него было довольно. Еще у отца с сыном был табун, и продажа коней приносила им хороший доход, потому что кони эти никогда не подводили в дороге и были непугливы.
Жил человек по имени Торд. Он был работником у Бьярни из Капища. Он ходил за верховыми лошадьми Бьярни, поэтому его называли конюхом. Торд был очень задирист и всем давал почувствовать, что он работник у большого человека. Это не делало его более достойным, и его мало кто любил.
У Бьярни работали еще двое: одного звали Торхалль, другого – Торвальд. Они всегда разносили сплетни обо всем, что слышали в округе.
Торстейн и Торд сговорились устроить бой молодых коней [1]. Во время боя конь Торда плохо кусался. И вот Торд, когда ему показалось, что конь его сдает, сильно ударил по морде коня Торстейна. Увидев это, Торстейн тоже ударил коня Торда, еще сильнее, и конь Торда пустился бежать, а люди все заулюлюкали. Тогда Торд стукнул Торстейна шестом, и удар пришелся в бровь, так что глаз весь заплыл. Тогда Торстейн отрывает лоскут от полы рубахи и завязывает бровь. Он ведет себя как ни в чем не бывало и просит людей ничего не рассказывать отцу. Дело дальше не пошло.
Торвальд и Торхалль подняли Торстейна на смех и прозвали его Битым.
Незадолго до праздника середины зимы женщины в Солнечной Долине встали работать. Встал и Торстейн, он наносил сена и потом лег на скамью. Тут заходит старик Торарин, его отец, и спрашивает, кто это там лежит. Торстейн назвался.
– Что это ты так рано на ногах, сынок? – спросил старик Торарин.
Торстейн отвечает:
– Что тут особенного? Не такой уж это труд, по-моему.
– Не болит ли у тебя голова, сынок? – сказал старик Торарин.
– Не замечал, чтобы болела, – сказал Торстейн.
– Что ты расскажешь мне, сынок, о прошлогоднем бое коней? Не побили ли тебя там до полусмерти, как собаку?
– По-моему, не стоит, – говорит Торстейн, – принимать за удар простую случайность.
Торарин сказал:
– А я никогда бы не подумал, что мой сын трус.
– Не говори, отец, того, – говорит Торстейн, – что тебе потом покажется лишним.
– Я и не скажу здесь всего того, что у меня на душе, – сказал Торарин.
Вот Торстейн встал, взял оружие и отправился из дому, и пошел в ту конюшню, где были лошади Бьярни. Торд как раз был там. Торстейн пошел к Торду и сказал ему:
– Хотел бы я знать, дорогой Торд, нечаянно ли это у тебя так вышло, что ты ударил меня прошлым летом на бою коней, или ты сделал это нарочно и тогда захочешь заплатить мне выкуп.
Торд отвечает:
– Ежели у тебя две глотки, пускай язык мелет в каждой свое и пускай в одной зовет это, если хочешь, случаем, а в другой – умыслом. Вот и весь выкуп, который ты от меня получишь!
– Будь тогда готов к тому, – сказал Торстейн, – что я, может, в другой раз просить не стану.
Затем Торстейн бросился к нему и зарубил насмерть, а потом пошел к дому, в Капище, и, повстречав возле дома женщину, сказал ей:
– Скажи Бьярни, что бык забодал Торда, его конюха, и он будет лежать там, покуда тот не придет.
– Иди-ка ты домой, – сказала женщина, – а я скажу, как мне покажется нужным.
Вот идет Торстейн домой, а женщина идет работать.
Утром Бьярни встал и, сев за стол, спросил, где это Торд, и ему ответили, что, наверно, он пошел к лошадям.
– Пора бы ему, я думаю, прийти, если с ним ничего не случилось, – сказал Бьярни.
Тут заговорила та женщина, которую встретил Торстейн:
– Правду часто говорят нам, женщинам, что от нас никогда не дождешься толка. Тут приходил поутру Торстейн Битый и сказал, что бык забодал Торда, но мне не хотелось будить тебя, а потом это совсем выскочило у меня из головы.
Бьярни встал из-за стола, пошел к конюшне и увидел, что Торд убит. Его похоронили. Бьярни начинает тяжбу и добивается, что Торстейна объявляют вне закона за это убийство. Но Торстейн по-прежнему оставался у себя дома, в Солнечной Долине. Он работал на своего отца, а Бьярни ничего больше не предпринимал.
Осенью люди в усадьбе сидели и палили ягнячьи головы, а Бьярни лежал у стены дома и слушал, о чем они разговаривают. Вот заговорили братья, Торхалль и Торвальд:
– И не гадали мы, нанимаясь к Бьярни Бойцу, что нам доведется палить здесь ягнячьи головы в то время, как Торстейн, которого он же объявил вне закона, будет палить бараньи головы. Было бы лучше побольше щадить своих родичей в Долине Бёдвара [2], чем позволять объявленному вне закона жить рядом с собой в Солнечной Долине. Но многие, изведав раны, становятся робкими [3], и мы не знаем, когда же он наконец смоет с себя это пятно.
Один человек сказал:
– Дурные это слова, и не иначе как злые силы тянули вас за язык. Бьярни не захочет, мы думаем, оставить без защиты слепого отца Торстейна и всех тех, кого Торстейн кормит в Солнечной Долине. И мне покажется удивительным, если вам еще часто придется палить здесь ягнячьи головы и хвастаться тем, что произошло в Долине Бёдвара.