12 «повестей» Марии Французской - [14]

Умереть с тобой!

Кто перстень мой древний носит,

Найдет потайную дверь.

Твой муж ни о чем не спросит.

Он все позабыл теперь.

А ты нам вырастишь сына,

Красавца и молодца.

Он станет совсем мужчина —

Отдашь ему меч отца.

Случится это не сразу —

Как сон о добре и зле.

Но вы попадете на праздник

В одной далекой земле.

Вас отведут на могилу

Правителя их, мудреца…

И сын мой покажет силу —

Не ниже силы отца.

Теперь уходи, дорогая.

Вот перстень, вот верный меч.

Какая жена другая

Решилась бы пересечь

Свой мир и подземный тоже,

И выстоять, как скала?

Сказал – и упал на ложе…

И грянули колокола.

* * *

Как, мой читатель, тут слезы сдержать?

Дама, рыдая, пустилась бежать —

Через долины, через холмы —

Туда, где жили они и мы.

И вправду, муж обо всем забыл.

Любезен с нею, заботлив был.

И, небольшое время спустя,

Там родилось дитя.

Мальчика Йонеком люди зовут.

В мире сеньор и сеньора живут.

Все же сеньора чувствует: скоро

Тонкую ткань шипы разорвут!

Йонек уже, будто воин, подрос.

Чудно красив, а во взгляде – вопрос.

Будто бы знает: уж в этот-то год

Главное произойдет.

Праздник приходит – Святой Аарон!

Пляшет Бретань, и поет Карлеон.

Юный и старый, пара за парой —

Все прибывают с разных сторон.

Наше семейство там тоже нашлось.

Вроде бы вместе, а вроде бы врозь.

Рядом, но с робким

потерянным взглядом —

Как бы чего-нибудь вдруг не стряслось!

Их приглашают в аббатство одно —

То, что от города удалено.

Там почитают такого святого,

Что даже имени знать не дано.

Гости туда приезжают верхом,

Старый сеньор и сеньора с сынком.

Господи Боже! Вроде похоже,

Что ей ландшафт этот чем-то знаком.

Вот их приводят в часовню одну.

Надо спуститься, как будто ко дну.

Дама трепещет, сеньор хорохорится,

Юноша бледен, сродни полотну.

Там золотое надгробье, пред ним

Тихо струится светильников дым,

Свет аметистовый…

Рыцарь неистовый

Тут упокоился, непобедим.

Шепотом люди расскажут, что кровь

Пролил их гордый король за любовь.

Умер как мученик или святой —

Жертва коварства и злобы пустой.

Так и живут они множество лет:

Нет короля и наследника нет.

Дама зовет к себе сына кудрявого:

Видишь, дитя, сочетанье примет?

Я полюбила отца твоего,

Не понимая почти ничего.

Крепки оковы, укромны альковы —

Так я любила его одного.

Тот, кто сегодня как будто отец —

Он не отец, а ревнивец и льстец.

Он же убийца. Бери же оружие,

Сын. Положи злодеянью конец!

* * *

Вот и открылось. И бедная мать

Падает наземь – чтоб больше не встать.

Сколько же лет

все скрывала несчастная,

Как же пришлось ей

в молчаньи страдать?

Надо ли мне говорить, господа,

Что приключилось со всеми тогда?..

Взмах – и казнен вероломный сеньор,

Тот, кого звал он отцом до сих пор.

Йонек отныне – правитель земли,

Где некогда старые короли

Жили, мечтали, стихи лепетали

И – превращаться в птицу могли.

…Причудливы нашей судьбы пути:

Мать должна отца нам найти,

Прежде чем нам появиться на свет.

Еще найдет ли, а вдруг и нет?..

Отец был у Йонека не имярек —

А рыцарь-ястреб, Мулдумарек.

Соловей

Придется рассказать все до одной

Вам сказочки, что были под луной

Придуманы на родине моей.

Но нет нежней, чем эта – «Соловей».

Начну немедля, время уж пришло.

Все знают славный город Сен-Мало.

Чуть меньше городок стоит вдали —

Там жили два сеньора той земли.

Два рыцаря, два истинных бойца.

Один другому заменял отца,

Он был постарше, это не пустяк.

Он был женат, а младший – холостяк.

Кто хочет – тратит молодость свою.

А тот, кто старше, пестовал семью.

Ласкал жену, пыхтел, как голубок, —

Но это все. Детей им не дал Бог.

Совсем не мелочь – кто с тобой сосед.

Быть может, зелен, а быть может, сед.

В Бретани город – чуть ли не тюрьма,

Так тесно расположены дома.

Да-да, дома, бретонские дома —

Они стоят, как книжные тома.

Лишь руку протяни, когда рассвет,

А там соседка или же сосед.

Так вот, о чем я? Ах, о чем о чем…

Сосед соседкой страстно увлечен.

Все слишком близко: шейка, локоток.

Летит записка, яблочко, цветок.

Да разве можно? Перстенек, чулок…

Ведь муж – таможня, надобен налог…

Муж смотрит хмуро, видит глубоко.

Он муж де-юре, это нелегко.

Летят в окошко каждый божий день

Заколка, брошка – им бросать не лень.

Летает почта из окна в окно.

Все оттого, что им не суждено

Касаться тела, родинки считать.

Судьба хотела слабых испытать.

Чуть полночь грянет,

только тьма кругом —

Она привстанет – и к окну бегом.

Там, как обычно, милый, в полусне

Горит привычно, как свеча в окне.

* * *

Вот так и бывает:

собака лает,

ветер носит, спит караул.

Муж изнывает —

сидит, зевает,

давно бы уснул.

Молчит, не дышит.

И что ж он слышит?

Свою жену.

Она украдкой,

как в лихорадке,

бежит к окну.

Вот это дело!

Чего ж ты хотела,

душа моя?

Я тут потихонечку,

у подоконничка

жду соловья.

Какой соловей?

Здесь, между ветвей, —

и нет никого!

Он тут, говорю.

Я будто горю,

не слыша его.

Так ты с соловьем

проводишь вдвоем часы у окна?

О да, провожу. Тихонько сижу,

где песня слышна…

* * *

Все это не очень мудро и не смешно.

Хмурый муж приходит наутро,

глядит в окно:

Не думаю, что соловей тут мог бы петь,

Но надо ловушек между ветвей

подвесить успеть.

Смотри, садовник! Вот тут каштаны,

вот здесь орех.

Поймай-ка птичек, мой друг-добытчик,

поймай их всех.

Смотри, брат, в оба.

Мы тут, в Бретани, – одна семья.

Но есть особо тебе заданье, насчет соловья.

А что садовник? Подвесил ловушку —