Ей снилась лодка, странная, с некрасивыми размалеванными парусами, безвкусными, полинялыми. Лодка будто сбежала с праздника, бродила в море, а теперь вернулась и как бездомная собака искала пристанища. Отсыревшая корма едва слышно билась о деревянный причал. Во сне было туманно, влажно и пусто. Никакого намека на человеческое присутствие. «Бум, бум», — звала лодка, но никто не приходил на ее зов. «Бум, бум». От сырости становилось трудно дышать. Захотелось во чтобы то ни стало проснуться, и Мила проснулась. Воздух хлынул в легкие. Маленький Са тихо обводил мелом солнечные блики на полу, занимался этим он уже давно, потому что белые нити сплелись в причудливую сеть. Вставать, готовить завтрак и на базар.
Ух, и тяжелая голова после вчерашнего! Марго в который раз поклялась себе больше не пить. «Никогда!» — строго повторила она, вставая, как сомнамбула и еле передвигая ноги, пошла на кухню. Кофе на минеральной воде и никакого похмелья, надо только потерпеть несколько минут.
Марго раздвинула шторы, солнце хлынуло мощным потоком, как волна, сметая частицы сумрака. Выйти с чашкой на балкон и полюбоваться городом, набережной, где уже движение и шум, и суета вокруг кораблей в порту, и какая-то свалка на базаре. И улетающая с моря дымка, словно пыль, снятая с вещей, которыми долго не пользовались. Для Марго не было ничего лучше утра, этого торжествующего начала нового дня, полного надежд, хранящего в себе зачатки невиданных событий, которым суждено или, в зависимости от неосторожного взгляда, жеста, шага, слова, не суждено произойти. Она всегда вставала с радостью, завтракала и спешила выйти куда-нибудь, окунуться в жизнь, чтобы вернуться домой усталой, принеся в себе обрывки улиц, площадей, знакомых и незнакомых лиц, голосов и звуков, парусов и морского ветра. Неплохо было бы разыскать Марка, помириться с ним и узнать что-нибудь новенькое о его поисках. Марго надела светлое воздушное платье, завязала волосы белой лентой, взяла корзину и отправилась на базар.
Марк брел по пустыне из белого песка, и его ноги все больше и больше увязали. Впереди виднелась серебристая полоска моря, оставалось совсем немного, когда он упал и почувствовал вкус песка во рту. Марк проснулся, стряхнул с себя оставшийся ото сна песок и оглядел комнату. Жилище наводило на него тоску, оно явно относилось к нему с пренебрежением.
Марк перевернулся на другой бок и попытался заснуть снова, но почувствовал только, как тяжелеет голова и сердце начинает стучать все быстрее. Пришлось встать. Он удручающе посмотрел на давно не стиранное постельное белье, на подушку, где серел отпечаток от головы. Он было потянулся сгрести все в кучу и наконец выстирать, но потом устало махнул рукой и пошел на маленькую кухоньку, отделенную от комнаты только небольшой ступенью. Остатки ужина: пара пирожков с рыбой, лук, помидоры и глоток вина. Марк повертел пирожок и откусил кусок — «вроде ничего», взял бокал с вином и пошел на крыльцо.
По привычке устроившись на щербатых деревянных ступенях, он оглядел море, насчитал два паруса и допил вино. «Нет, так дело не пойдет», — заключил он в тоске, глядя на пожухлый пирог и восстанавливая картину того, что за спиной: маленькой облезлой комнатки с большим столом, заваленном морскими картами, словарями и книгами. «Не пойдет. А как?» — Марк выбросил недоеденный пирог в море, сдернул с себя рубаху, и со всего разбегу бросился в воду.
Марго неторопливо обходила базарные ряды, заваленные овощами, фруктами и рыбой. Марк явно не отказался бы от свежеиспеченной булки, дырчатого золотистого сыра, грозди винограда и отличного кофе. «Если все пойдет хорошо — а почему бы всему не пойти хорошо? — Марго улыбнулась своему предполагаемому отражению, — то, пожалуй, можно приготовить и обед, и ужин». Она выбрала рыбину пожирнее, сочный кусок мяса, взяла яиц, масла и специй. И хотя корзина стала тяжелой, не удержалась от бутылки вина.
Большинство торговцев прекрасно знали Марго, она обожала выбирать в их рядах, выбирать все самое-самое и дарить улыбки. Они перекидывались шутками, и вопросами о делах, и Марго узнавала о новостях, о бедах и радостях — «у Саломеи родился ребенок, а беднягу Киприана ограбили. Иоаким бросил жену и ушел в море. Пришел корабль из Малаги, а, значит, у Анны снова будут танцы» — и словно каравелла, проходила через ряды, ведомая только ей известным курсом. В который раз она обратила внимание на лавку с керамикой, с посудой и фигурными изделиями из глины. Куда-то подевался Нестор, и вместо него сидела короткостриженная, миниатюрная девушка, рядом с ней возился мальчик шести лет, такой же темноволосый. Марго развернулась и пошла к выходу. «А то Марк умрет еще с голоду».
Мила, в отличие от Са, с трудом привыкала к жаре. Сидеть полдня в лавке ей было в тягость. Са особо не переживал, он играл с глиняными игрушками, бродил по рынку, где ему добродушные торговцы всегда давали что-нибудь вкусненькое, потом спал в мастерской. Сестра Нестора водила его купаться, и тогда Мила, радуясь, что мальчик может поплескаться в прохладной воде, все равно переживала и с нетерпением ждала его возвращения. Ей было легче, когда он был у нее на глазах. Мила еще привыкала к городу, она еще только начинала понимать, как тут все устроено, как работает его механизм. Здесь было солнечно, шумно и ярко. И пока одиноко.
