Ноябрьский серый дождь зарядил с самого утра. Низкое небо, затянутое плотными облаками, нависло над мокрым шоссе, вдоль которого бесконечной чередой тянулись однообразные живые изгороди. Глядя на них в залитое дождевой водой стекло такси, Чарли Уотерстон никак не мог отделаться от ощущения, что машина стоит на месте. Времени было всего десять утра, но снаружи было так темно, что он с трудом различал за плотной пеленой дождя знакомые ориентиры, по которым только и можно было догадаться, приближается ли машина к аэропорту Хитроу или, наоборот, удаляется от него.
Откинувшись на спинку сиденья, Чарли закрыл глаза. На душе у него тоже было пасмурно и дождливо.
Ему просто не верилось, что все кончилось, что все осталось позади и что десять лет, прожитых в Лондоне, уже нельзя вернуть никакой ценой. Чарли не хотел в это верить, но где-то в глубине души, словно стальная заноза, уже поселилась боль, которая — он знал это — еще долго не отпустит его.
А как все начиналось!.. Какими чудесными были прошедшие годы! Как безоглядно счастлив он был в Лондоне — в туманном Лондоне, где десять лет назад началась для него новая жизнь, открылись новые, сияющие горизонты. Но теперь все это осталось позади. Незаметно для самого себя Чарли поднялся на самую вершину горы, и теперь для него оставался только один путь — медленный и печальный спуск вниз, на самое дно жизни, в пучину беспросветного отчаяния, безнадежности и боли. На протяжении последнего года Чарли уже чувствовал, что что-то в его жизни пошло наперекосяк, но окончательное понимание этого пришло к нему, увы, не сразу. Даже сейчас он все еще отказывался верить, что все кончено.
Во всяком случае — для него.
Когда такси наконец остановилось на стоянке в аэропорту, водитель обернулся к Чарли и вдруг проговорил, слегка приподняв брови:
— Возвращаетесь домой в Штаты, сэр?
Прежде чем ответить, Чарли какую-то долю секунды колебался, потом нерешительно кивнул. Да, он возвращался в Штаты, но вот только там ли теперь его дом? Этого он не знал. Еще недавно Чарли считал, что его дом здесь, в Лондоне, рядом с Кэрол, с которой он прожил девять из десяти лет, но все это в одно мгновение оказалось в прошлом. Счастье ушло от него как вода в песок, ушло вместе с Кэрол, и Лондон больше не принадлежал ему.
— Д-да… — ответил он чужим голосом, но шофер такси вряд ли мог догадаться, что с ним случилась какая-то беда. Чарли был одет в безупречный английский костюм и шикарный плащ «берберри»; рядом на сиденье лежали дорогой зонт-автомат и добротный кейс, в котором он имел обыкновение носить контракты и прочие документы, однако, несмотря на все это, он не был похож на коренного жителя Британских островов. Чарли выглядел как американец — богатый американец, который несколько лет прожил в Европе и теперь возвращается домой к небоскребам и гамбургерам.
Не мог шофер знать и того, что Лондон уже давно стал для Чарли вторым домом и что перспектива возвращения на родину пугала его гораздо больше, чем он готов был признать. Он с трудом представлял себе, как он снова будет жить в Нью-Йорке, однако обстоятельства оказались сильнее его. Теперь Чарли вынужден был уехать, и в глубине души он понимал, что иного выхода просто нет. Без Кэрол оставаться в Лондоне было бессмысленно.
При мысли о Кэрол сердце у него заныло с такой силой, что Чарли едва не вскрикнул от боли. Протянув не глядя деньги носильщику, подошедшему забрать его багаж, он быстро зашагал к зданию терминала, стараясь не оглядываться. Вещей у него с собой было немного — всего два небольших саквояжа. Все остальное Чарли сдал на хранение, ибо понятия не имел, где он остановится и что с ним будет дальше.
Зарегистрировавшись у стойки авиакомпании, он прошел в зал ожидания для пассажиров первого класса. К счастью, здесь не было никого из знакомых, и Чарли занял укромный столик в самом дальнем углу. До посадки оставалось еще около часа, но он взял с собой кое-какие документы, которые отвлекли его от мрачных размышлений и помогли скоротать время. На борт авиалайнера он поднялся одним из последних.
Стюардесса, принявшая у Чарли плащ и проводившая его на указанное в билете место, сразу же отметила его густые темно-каштановые волосы и глубокие карие глаза. Высокий рост, пропорциональное сложение, в меру широкие плечи и стройные, как у прыгуна в высоту, ноги неизменно привлекали к нему внимание женщин. Кроме того, на пальце у него не было обручального кольца, что также не прошло мимо острого взгляда стюардессы, однако Чарли не замечал ни ее, ни приветливых улыбок женщины, сидевшей в кресле напротив. Опустившись на свое место, он стал смотреть в окно на струи дождя, плясавшие по бетону рулежной дорожки.
Он просто не мог не думать о том, что случилось. Помимо своей воли Чарли снова и снова мысленно возвращался в прошлое, тщетно стараясь понять, когда, в какой момент их отношения с Кэрол дали трещину, сквозь которую незаметно ушел тот огонь, та живительная сила, которые согревали и питали собою их любовь.
Случившееся все еще казалось Чарли невероятным. Как он мог быть таким близоруким? Как он мог не заметить, что Кэрол постепенно отдаляется от него? О, слепец! Он-то считал, что у них все отлично! Неужели все, что между ними было, остыло и ушло буквально в одночасье, или же их отношения просто никогда не были такими прочными, как ему казалось? Чарли всегда был абсолютно убежден, что Кэрол счастлива с ним, и продолжал верить в это до самого конца… До самого последнего трагического года, когда она рассказала ему про Саймона.
