Dancing at Lughnasa by Brian Friel (1990)
перевод с английского Валентина Хитрово-Шмырова
Действующие лица:
Майкл, молодой человек, рассказчик.
Кейт, сорока лет, школьная учительница
Мегги, тридцати восьми лет, домохозяйка.
Агнес, тридцати пяти лет, вязальщица
Роуз, тридцати двух лет, вязальщица.
Крис, двадцати шести лет, мать Майкла.
Джерри, тридцати трех лет, отец Майкла.
Джек, пятидесяти трех лет, священник-миссионер.
Майкл, от лица которого ведется повествование, произносит слова и Майкла — мальчика семи лет.
Когда действие начинается, МАЙКЛ стоит на авансцене слева, ярко освещенный светом прожекторов. Остальная часть сцены не освещена. Когда МАЙКЛ начинает свой монолог, сцена постепенно освещается.
По периметру всей сцены неподвижно стоят персонажи пьесы. МЕГГИ у кухонного окна (справа.) КРИС у входной двери. КЕЙТ на самом краю сцены справа. РОУЗ и ДЖЕРРИ сидят на скамейке в саду. ДЖЕК стоит позади РОУЗ. АГНЕС стоит в задней части сцены слева. Пока МАЙКЛ ведет рассказ, все остаются на своих местах.
Майкл. Когда я бросаю внутренний взор на лето далекого тридцать шестого года, моя память воскрешает несколько семейных событий. Тем летом мы купили наш первый радиоприемник, вернее нечто похожее на радиоприемник, и он полностью завладел нашим вниманием. А поскольку мы его приобрели в конце июля, тетушка Мегги, большая шутница, предложила назвать его. Она хотела назвать его «Ло», в честь кельтского Бога урожая. Ведь в давние времена первое августа было праздничным днем и называлось Лонаса, в честь языческого Бога Ло. И все дни и недели сбора урожая, собираемого в августе назывались праздником Лонасы. Но тетушка Кейт, известная на всю округу как учительница и женщина твердых убеждений, посчитала давать радиоприемнику имя делом для христианина грешным. Так что мы его назвали просто «Маркони», название красовавшееся на самом приемнике. А за три недели до появления радиоприемника первый раз за последние много лет из Африки приехал мамин брат, дядюшка Джек. В течение двадцати пяти лет он проработал в лепрозории в отдаленной деревушке под названием Райанга, в Уганде. Только раз он покинул эту деревню, когда началась Первая мировая война и он отправился на восток Африки, чтобы служить в британской армии капелланом. Через полгода он вернулся в свою унылую богадельню и проработал там без перерыва еще восемнадцать лет. И вот сейчас в свои пятьдесят с небольшим лет, с подорванным здоровьем он вернулся домой в Баллибег и так уж вышло, чтобы вскоре умереть.
И когда я бросаю свой мысленный взор на лето тридцать шестого эти два события, наш первый радиоприемник и возвращение дядюшки Джека, оказываются прочно связанными. Так что в тот момент, когда я вспоминаю лицо дядюшки и пережитый от увиденного шок, оно было иссохшим и желтым от малярии, я тут же вспоминаю свое восхищение, нет, священный трепет от радио, этого обладающего колдовскими чарами ящика. Я вспоминаю кухню и грохочущую ритмичную музыку ирландского танца, передача велась из Атлона, мою мать и ее сестер, которые, дружно взявшись за руки, начинали вдруг выделывать замысловатые па, при этом смеясь и пронзительно крича, как ошалелые школьницы. Тут же вспоминаю внушающую жалость фигуру Отца Джека, бродящего шаркающей походкой из комнаты в комнату как бы в поисках какой-то забытой вещи. И хотя мне было в то время всего семь лет, меня не покидало чувство тревоги, осознания того, что все быстро меняется, даже слишком быстро, может быть, отчасти поэтому что в реальной жизни дядюшка Джек оказался так далек от его идеального образа, который рисовало мое воображение. Отчасти оттого, что под действием колдовских чар «Маркони» эти милые, уравновешенные женщины словно сходили с ума и становились совсем чужими. А может быть, отчасти и потому что в дни праздника нас дважды навещал мой отец, Джерри Эванс, и у меня был шанс первый раз в жизни лицезреть его.
На сцене включается свет. Кухня и садик освещены ярким летним солнцем. Тепло.
МАЙКЛ, КЕЙТ, ДЖЕРРИ и ОТЕЦ ДЖЕК уходят со сцены. Остальные заняты каждый своим делом. МЕГГИ готовит корм для кур. АГНЕС вяжет перчатки. РОУЗ приносит корзину с торфом и вываливает его в коробку стоящую за плитой. КРИС гладит на кухонном столе. ВСЕ молча работают. Затем КРИС, закончив свою работу, подходит к малюсенькому прикрепленному к стене зеркальцу и тщательно рассматривает свое лицо.
Крис. Когда же мы, наконец, приличное зеркало купим?
Мегги. Пока и это сойдет.
Крис. Оно же разбитое. Выброшу его к чертовой матери.
Мегги. Только попробуй. Оно же треснутое. Семь лет его трогать нельзя. Примета такая.
Крис. Ничего же не видно.
Агнес. Кроме новых морщин.
Крис. Знаешь что я придумала? Попробую-ка я губную помаду.
Агнес. Мегги, ты слышала?
Мегги. Валяй, девочка. Сегодня губная помада, а завтра бутылка джина.
Крис. Попробовать все-таки надо.
Агнес. Пока Кейт поблизости нет. «В язычницы хочешь заделаться?»
КРИС почти прислоняется к зеркальцу и ощупывает лицо.
Крис. Бледная немочь. И волосы как крысиные хвосты. Подкрасить не мешало бы.
Агнес. А зачем?
Крис. Да так просто.
![Праздник урожая [=Танцы на праздник урожая]](/storage/book-covers/cc/cc880e08399131f0658cdf56ebb09b24f24c173d.jpg)
![После занавеса Чеховские мотивы [=После Чехова]](/storage/book-covers/d2/d29a4abf0a378955f65a97d6c39c0876435967e7.jpg)
![Колесо фортуны [=Кристал и Фокс]](/storage/book-covers/24/2409a2696b53245ab4adf92e043d940936bd4446.jpg)
