Приемная в новой квартире. Сгуальдо — обойщик, маляры, слесари, плотники работают над отделкой комнаты; затем Лучетта.
Сгуальдо. Давайте, давайте! Пора кончать эту комнату, раз уже принялись за нее. Это будет приемная, и хозяин желает, чтобы ее приготовили к вечеру. Он требует, чтобы эту комнату привели в порядок, пока будут перевозить вещи с той квартиры. Ну-ка, синьор Онофрио, уж кончайте, что ли, красить карниз. Вы, мастер Просперо, прилаживайте задвижки к дверям, а вы, мастер Лауро, приколачивайте последние планки. Вот и сбудем все с рук, как умеем. Рабочие принимаются за дело.
Лучетта (к Сгуальдо). Что же это, синьор обойщик? Неужто вы все еще не кончили свою стукотню? Уж скоро два месяца вы тут копаетесь, а конца и не видно. Можно подумать — возводите дом с самого фундамента. А всего-то и дела, что заштукатурить балки, помазать стены да приладить четыре полотнища драпировок.
Сгуальдо. Дорогая синьора Лучетта, ну чего вы-то из-за этого печенку себе расстраиваете?
Лучетта. Дорогой синьор Сгуальдо, если я расстраиваюсь, значит, приходится. Сегодня перебирается сюда молодая хозяйка, и хозяин приказал мне привести в порядок залу, столовую и еще хоть две комнаты. Я и то два дня только и делаю, что подметаю да пыль вытираю, а эти — будь они прокляты! — только и делают, что сор да мусор разводят.
Сгуальдо. Я вам сочувствую. Вы совершенно правы, Но ведь и мои люди тоже не виноваты. Мы бы уж давно кончили, да синьор Андзолетто, ваш хозяин, каждый день распоряжается по-новому. И всех слушает. Тот одно ему скажет, этот другое. Сегодня сделаем, а завтра — не угодно ли! — переделываем. Было три комнаты с каминами; наговорил ему кто-то, будто в комнатах камины делать нехорошо, он и велел все замуровать. Потом подвернулся другой советчик, наговорил, что комната без камина — чепуха, и он скорей давать размуровывать камины: "Этот!" Потом: "Нет, не этот, а тот". И дальше: "Пусть столовая будет возле кухни!.. Ах, нет, впрочем, ни в коем случае: из кухни чад идет, перенесем столовую на другую сторону". Или еще: "Перегородим залу пополам, а то она чересчур длинна… Нет, не годится, снимай перегородку — из-за нее темно". Переделка на переделке, расход на расходе. А когда, после всей этой кутерьмы, попросишь денег, — крик, шум, топанье ногами, проклятия и квартире, и даже тому, кто заставил ее взять.
Лучетта. Заставила ее взять молодая хозяйка. Уж такая важная! Так и распирает ее от важности. Ей, видите ли, не по нраву пришлась наша прежняя квартира: и выхода-то на канал нету, и зала-то ей мала, и анфилады в три комнаты подряд ей не хватает. Да и обстановка к тому же, вишь ты, старомодная. Ну, и добилась своего. Взяла эту, на шестьдесят дукатов дороже, выбросила псу под хвост кучу денег на обзаведение, по счетам, на новую обстановку. И все недовольна!
Сгуальдо. Должно быть, принесла хорошее приданое?
Лучетта. Эх, голубчик, говорить не хочется! Ни шиша не принесла. Зато спеси столько, что не дай бог! Ни чуточки разума нет у нашего хозяина. И чего он в нее врезался! Конечно, девушка она ничего себе, только воспитана с фанабериями. По ее причудам да по ее прихотям нужно не меньше трех-четырех тысяч дукатов дохода. А синьор Андзолетто после смерти своего отца столько профуфукал денег, что теперь совсем сел на мель, бедняга. А ведь ему еще сестру надо выдавать замуж и вот эту обузу тащить на себе. Как тут ему ногами не топать и не проклинать всех, кто требует денег? Вот, хотите я вам расскажу? Только уж никому ни гугу: я вовсе не хочу, чтобы пошел слух, будто я выношу сор из избы. Из старой квартиры мы выехали, там еще не заплачено за целый год; а тут, на новой квартире, не внесено за полгода вперед. Всякий день ходят управляющие с новой квартиры, то со старой, а он все приказывает говорить, будто его дома нет. Просто даже не знаю, чем все это кончится. Ведь и мне уж семь месяцев жалованье не плачено. Не будь я честная девушка, если это неправда.
Сгуальдо. Черт возьми! Вы попали мне в самое больное место. Ведь я же выложил свои кровные денежки, и еще эти вот люди у меня на шее сидят. Ох, боюсь, как бы не заставил он меня кряхтеть да охать!
Лучетта. Только прошу вас, дорогой синьор Сгуальдо, уж вы никому не проболтайтесь. Вы знаете, я сплетничать не люблю, но до того я зла на эту проклятую квартиру, что прямо-таки задыхаюсь и, если не изолью своей злобы, просто лопну.
Сгуальдо. Конечно, очень нехорошо, что синьор Андзолетто живет не по средствам, но, правду сказать, квартира эта — превосходная.
