Ситуация и впрямь складывалась, что называется, «и хочется и колется», поэтому решаться на что-либо, не расставив все точки над i, казалось рискованной авантюрой. И тем не менее, пока рассудок требовал все взвесить и не единожды просчитать, прежде чем давать ответ, исследовательский азарт и профессиональное любопытство уже заронили в душу свои семена.
Словно со стороны, доктор Кристофер Огден слышал свои ответы, которые ни в коей мере не выдавали той внутренней борьбы, что вели между собой его разум и чувства.
— Да не были мы друзьями, не были. Поймите меня правильно, для меня Эгберт Лоу всегда оставался не более чем старшим коллегой. Его тщеславие и ничем не оправданные амбиции оттолкнули бы кого угодно. Карьера — вот о чем он заботился более всего. Какие уж тут друзья. Мы даже, помнится, начали подозревать, что у него не все в порядке с психикой.
Незадолго до своего исчезновения он очень изменился, стал хуже работать: то жаловался на Марка Рейна, будто бы с ним одни неприятности, то говорил, что они находятся на пороге большого открытия, которое потянет на Нобелевскую премию. Однако все знали, что профессором ему все равно никогда не стать, а Марка он оговаривает из зависти.
— Марк ничего такого нам не рассказывал, хоть он мне и брат, — сообщила Фреда Рейн-Норман, элегантная дама средних лет.
— Когда Лоу исчез, полиция наверняка допрашивала Марка, не так ли? — спросил Крис и нахмурился.
— Разумеется. Я и сама пыталась расспросить его, но вот что странно: брат утверждал, что он и Лоу уже несколько месяцев не виделись, а о большом открытии и речи быть не может.
— Тем и кончилось?
— Конечно. Машину Эгберта Лоу нашли довольно скоро, за сотни миль от нашего дома. Ясное дело, ни один полицейский не посмеет усомниться в том, что говорит член семьи Рейн!
— А чего вы хотите от меня?
— Марка уже нет на свете, и меня, сказать по правде, мало волнует история с Лоу — десять лет прошло как-никак. Но я бы хотела, чтобы вы как специалист просмотрели архив брата и выяснили, было ли сделано пресловутое открытие или нет. — Дама мило улыбнулась Крису и продолжила: — Мы слышали не раз о какой-то там бомбе, но считали все это пустой болтовней. Марк был единственным человеком в семье, кто не интересовался фамильным бизнесом. Моего брата Эда это возмущало. Боюсь, наша семья в этом отношении ничем не лучше прочих: у нас тоже бывают родственные конфликты и существуют невысказанные претензии друг к другу. По мнению Эда, Марк пустил свою жизнь по ветру. Я ни о чем, конечно, не могу судить наверняка, но…
Кристофер Огден с трудом удержался от улыбки — семейство Рейн, скажем прямо, довольно сильно отличалось от так называемых прочих. Однако, если Фреда предпочитала этого не замечать, пусть так и будет. Его интересовали только записи Марка.
— У меня есть основания полагать, что ваш покойный брат действительно был близок к важному открытию в области теоретической физики. И здесь наши с вами интересы совпадают. Скажите, уцелело ли что-нибудь из его работ?
Фреда кивнула.
— Конечно. В завещании Марк распорядился, чтобы все его бумаги остались в «Фонтане».
— В «Фонтане»?
— Так называется наше фамильное поместье. Марк обожал его, там чудесно, спокойно. Мы все приезжаем туда раз в год, каждый август. А Марк жил постоянно. После него остались бумаги — несколько ящиков, в страшном беспорядке. Вот мы и подумали, может быть, найти кого-нибудь, кто разобрался бы в них. Мы — это я, Теренс и Пол. Эд не одобряет этой затеи, он уверен, что в записях Марка нет ничего ценного.
— Вы предлагаете мне заняться этим? С вашего позволения, я соглашусь, — небрежно сказал Крис, боясь показаться слишком заинтересованным. — Если хотите, я отправлюсь туда сразу же по окончании семестра, чтобы уехать в конце июля.
— Вот и отлично, доктор Огден. Сказать по правде, вы нас очень обяжете. Однако в доме живет сейчас моя племянница. Мне нужно сначала переговорить с ней.
Крис прекрасно помнил недавно обнаруженные письма Лоу, которые пробудили в нем исследовательский азарт. Похоже, что вопреки заявлениям Марка Рейна, они вдвоем с Эгбертом исследовали совершенно новое явление в физике.
Интересно, зачем было Марку лгать? Если найдется компрометирующая его информация, если выяснится, например, — неизвестно как, но выяснится, — что Марк Рейн замешан в исчезновении коллеги, могущественное семейство будет, мягко говоря, недовольно. Но, судя по тому, что Фреда сама попросила Криса заняться архивом, ничего подобного они не ожидали.
Огден задумался. Муж Фреды Теренс, приятель Криса, рассказывал ему об огромном фамильном поместье Рейнов, которое, как выяснилось теперь, называется «Фонтан». По его словам, дом находился в очень уединенном месте.
Что же касается племянницы, Фреда уже пыталась их познакомить: как бы невзначай пригласила его на обед, а девушка не явилась. Фреда была возмущена легкомыслием девицы, кажется, художницы. Крис с художниками общался мало и относился к ним без особого восторга. Угодно ей чудить — пожалуйста; хочет жить все лето одна в огромном поместье — на здоровье. Его это не касается. У него своих проблем хватает.
