1
Подходил к концу первый день летнего триместра в школе Медоубенк[2]. Заходящее солнце освещало посыпанную гравием дорожку, ведущую к крыльцу. Парадные двери были гостеприимно распахнуты, и посреди дверного проема, на удивление гармонично вписываясь в георгианскую[3] архитектуру дома, стояла мисс Вэнситтарт, тщательно причесанная и одетая в безупречного покроя костюм.
Некоторые еще недостаточно осведомленные родители принимали ее за саму знаменитую мисс Балстроуд; они не знали, что мисс Балстроуд имела обыкновение удаляться в свой кабинет — в святую святых, куда допускалось лишь Малое число избранных и привилегированных.
По левую руку от мисс Вэнситтарт стояла мисс Чедвик, общительная, всезнающая мисс Чедвик, без которой невозможно было представить себе Медоубенк. Если б не она, школы просто не существовало бы. Мисс Балстроуд и мисс Чедвик основали Медоубенк вместе. Мисс Чедвик носила пенсне, сутулилась, одевалась довольно непритязательно, держалась очень просто и дружелюбно и была, между прочим, блестящим математиком.
Разнообразные приветственные фразы, с необыкновенной любезностью произносимые мисс Вэнситтарт, плыли в воздухе над домом.
— Как вы себя чувствуете, миссис Арнольд? Ну, Лидия, я думаю, ты была в восторге от твоих эллинских[4] каникул? Как это замечательно! Надеюсь, ты привезла чудесные фотографии?
— Да, леди Гарнетт, мисс Балстроуд получила ваше письмо. Да-да, с занятиями по искусству все улажено.
— Как поживаете, миссис Бэрд?.. Как вы сказали? О, я не думаю, что мисс Балстроуд сможет вас сегодня принять. А мисс Роуэн должна быть где-то здесь, может быть, вы обсудите этот вопрос с ней?
— Тебе покажут твою спальню, Памела. Она расположена в дальнем крыле, рядом с яблоней…
— Действительно, леди Вайолет, весна выдалась в этом году просто ужасная. Это ваш младший? Как его зовут? Гектор? Какой у тебя замечательный аэроплан, Гектор!
— Tres heureuse de vous voir, Madame. Ah, je regrette, ce ne serait pas possible, cette apres-midi. Mademoiselle Bulstrode est tellement occupee[5].
— Добрый день, профессор. Ну как ваши раскопки? Нашли что-нибудь интересное?
2
В маленькой комнате на первом этаже Энн Шепленд, секретарша мисс Балстроуд, с бешеной скоростью печатала на машинке. Энн, подтянутая женщина лет тридцати пяти, темноволосая, гладко причесанная, умела быть привлекательной, когда хотела, но жизнь научила ее, что работоспособность и компетентность стоят больше, чем женское обаяние и приносят меньше осложнений. В данный момент ее целью было в точности соответствовать образу секретарши директора престижной школы для девочек. Время от времени, вставляя новый лист в пишущую машинку, она поглядывала в окно, внимательно наблюдая за подъезжающими.
«Господи! — испуганно произнесла про себя Энн. — Никогда не думала, что в Англии еще осталось столько шоферов!»
Она невольно улыбнулась, когда место отъехавшего огромного «роллс-ройса»[6] занял крошечный, довольно старенький «остин»[7]. Из него вылез, видимо, изнемогший от забот человек, сопровождаемый дочерью, куда более безмятежной и спокойной. Они на минуту замешкались, но на помощь им уже спешила мисс Вэнситтарт.
— Майор Харгривс? А это мисс Элисон? Проходите, пожалуйста, в дом. Я буду рада показать вам комнату Элисон.
Энн усмехнулась и вновь принялась печатать. «Старушка Вэнситтарт мастерица подражать! — подумала она. — Не хуже самой Балстроуд умеет проделывать все эти штучки».
Огромный, невероятно роскошный «кадиллак»[8], окрашенный в два тона — темно-синий и малиновый, — с трудом уместился на подъездной площадке. Он уперся радиатором в древний «остин» майора Алистера Харгривса.
Шофер поспешно вылез и распахнул дверцу. Из машины вышел смуглый бородатый мужчина, одетый в легкую арабскую накидку, следом — дама, словно сошедшая с обложки парижского модного журнала, а за ней — смуглая тонкая девочка.
«Наверное, принцесса Имярек собственной персоной, — подумала Энн. — Воображаю ее в школьной форме, но это чудо, по-видимому, случится только завтра!»
На сей раз в дверях показались как мисс Вэнситтарт, так и мисс Чедвик.
«Стало быть, эти двое из „кадиллака“ будут допущены к Ее Светлости, — решила Энн. — А все же странно, почему над мисс Балстроуд никогда не подшучивают? Потому, что ежа Личность… Но тебе, моя милая, — перебила она себя, — лучше думать о двоеточиях и запятых и закончить письма без ошибок».
Это вовсе не значило, что Энн когда-либо делала ошибки. Она была специалистом в своем деле. Ей пришлось поработать секретарем директора нефтяной компании, а также личным секретарем сэра Мервина Тодхантера, известного не только эрудицией и умом, но и своей раздражительностью. Среди ее начальников были два министра и один важный чиновник. До сих пор ей приходилось работать только среди мужчин. Энн не думала поначалу, что сможет привыкнуть к исключительно женскому обществу. Но — новизна ощущений!.. Правда, у нее есть Деннис. Верный Деннис! Верный Деннис, возвращающийся из Бирмы
