На мой взгляд, вечеринка вполне удалась. Мы весь вечер просидели в небольшом уютном кафе, пили мой любимый «Мартини», беседовали, и даже немного потанцевали. Я не могла налюбоваться на Макса. За два месяца знакомства мне никак не удавалось найти у него хотя бы один серьезный недостаток!
Хотя, вру, один изъян все же имелся. А именно – Макс был слишком красив! И при этом невероятно обаятелен. Поэтому, когда мы выходили из его серебристого «Вольво», я ловила на себе вовсе не мужские, а исключительно женские взгляды. Причем, как вы догадываетесь, в них вовсе не читался бурный восторг. Напротив, бабы окидывали меня невидящим взглядом, затем переводили глаза на моего спутника… и вот тут-то расцветали. А ведь мы с ним были очень гармоничной парой: маленькая женственная блондинка с длинными волосами и высоченный спортивный брюнет с короткой стрижкой. Поэтому встречным дамам не с чего было питать напрасные надежды. Но они, похоже, об этом не подозревали. Но это еще полбеды. Гораздо хуже было то, что мои любимые подружки при любой встрече тоже совершенно машинально начинали строить глазки моему бой-френду.
Сориться с подругами, прошедшими со мной огонь и воду, мне вовсе не хотелось. И потом, чего я добьюсь, если расстанусь со всеми подругами? Затем придет очередь ревновать дружка к тем девицам, которые без конца крутятся у него на фирме, помогают торговать медтехникой. Затем я буду обнюхивать его пиджаки на предмет чужих духов… Нет, лучше сразу удавиться. А делать вид, что ничего не замечаю, и делить внимание любимого с другими женщинами – нет, это не для меня.
Наверное, во мне говорит элементарное чувство собственничества, хотя я предпочитаю называть его принципиальностью. Впрочем, это чувство, как бы оно не называлось, совсем недавно спасло мне жизнь. И я все чаще с грустью думала, что, во избежание осложнений, рано или поздно с Максом придется расстаться. А жаль. Похоже, с моим характером надо выбирать совсем другого спутника жизни. Маленького, хилого, горбатого, в толстенных роговых очках… Вдобавок, лысого, хромого и заику. Или вовсе немого. На такого точно никто, кроме меня, не польстится. Ау, где ты, мой Квазимодо?
Устав от грустных мыслей, я решила радоваться жизни. В кои-то веки встретила достойного человека, так глупо допускать, чтобы ничего, кроме бесплодных сожалений, потом и вспомнить бы не пришлось. К тому же, приближался мой день рождения. Сначала я хотела устроить сбор у меня дома, но тут, как назло, выяснилось, что две мои подружки срочно уезжают в Россию – одна на месяц, другая насовсем. Старый друг Альберт со своей девушкой уехал куда-то на курорт. А ради Макса и двух оставшихся подруг не стоило затевать нудную возню с готовкой, приемом гостей и неизбежной мойкой горы посуды. И я решила перенести празднование в кафе.
Это оказалось неплохой идеей. Еще лучше было бы, если бы я не прониклась жалостью к Паше, приятелю Макса. В свое время он нас и познакомил. И с тех пор не уставал жаловаться на то, что своими руками отдал другу та-акую девушку! Он постоянно звонил мне по ночам, мешая выспаться, и рассказывал о своих бурных романах с девицами, которых ни я, ни Макс никогда не видели. И, как я подозреваю, никогда не увидим. Впрочем, Паша описывал своих знакомых с такими подробностями, что я представляла этих фантомов, как живых людей. И засыпала после очередного звонка, ласково улыбаясь в полудреме высокой роскошной брюнетке с бюстом четвертого размера, или беседуя с хрупкой грациозной блондинкой.
А накануне моего дня рождения Паша опять позвонил ночью, и стал жаловаться на то, что очередная красотка замучила его настолько, что… Ну прямо хоть в реку кидайся. Вот бедняга! И как это он умудряется мне звонить почти каждую ночь, когда так устает на любовном фронте? С трудом преодолев сильнейшее желание немедленно послать его… к брюнетке, я неожиданно для себя пригласила Пашу в кафе. Он с восторгом согласился. Уже положив трубку, я удивилась своему порыву. Боюсь, вечер будет безнадежно испорчен. Если Паша решит поведать компании обо всех своих интимных победах, у нас просто не будет возможности поговорить о чем-то более интересном.
Но хвастунишка, к моему удивлению, вел себя более чем прилично. Он поддерживал общую беседу, отпускал девушкам тонкие комплименты, наливал им «Мартини», и вообще был очень мил. За мной, разумеется, ухаживал Макс.
Робкие попытки Паши потанцевать со мной он пресек на корню. Впрочем, тот не сильно расстроился, сосредоточив усилия на охмурении красавицы Катюши. Увы, и в этом он не преуспел. К концу вечера подруга начала усиленно моргать мне глазами, скашивая их на незадачливого кавалера, покашливать в кулак и вздыхать, всячески намекая, что ее надо избавить от назойливого ухажера. Я тоже тяжко вздыхала, но придумать отвлекающий маневр не смогла. К счастью, все решилось само собой. Катюшу пригласил потанцевать высокий блондин, сидевший за соседним столиком. Его друг тут же поднялся с места, пригласив Людмилу. Пошли танцевать и мы с Максом. Паша остался сторожить наш столик.
Остаток вечера мы танцевали, лишь изредка присаживаясь, чтобы выпить сока. Блондин подсел к нам, заказал официанту бутылку дорогого французского коньяка, но пить не стал. Снова заиграла музыка, и он увлек Катюшу на крошечный танцевальный пятачок. Еще через полчаса наша компания утомилась, и мы решили отчалить. Машину ни Паша, ни Макс не брали, поскольку не собиралась оставаться трезвыми. Ради чего мучиться, когда на улице можно в два счета поймать такси? Я потянулась за своим рюкзачком, Катя поглядела на раскупоренную неначатую бутылку «Хенесси», переглянулась с Людкой, вытащила из сумки косметичку, чем-то ловко заткнула горлышко бутылки и спрятала ее к себе в сумочку. Мы поднялись из-за стола, и только тут я заметила, что побелевший от ужаса Паша с изменившимся лицом делает мне какие-то странные знаки. Я приблизила к нему голову:
