Гэллоуэй, Шотландия,
лето 1311 г.
Легкая фигурка в светлом одеянии с золотистым ореолом вокруг головы скользила в утренней мгле, словно лучик солнечного света, переходя от одного раненого к другому. На топкий луг – место недавнего боя между англичанами и шотландцами – наползал туман, окутывая тела павших траурной кисеей, но Дайрмид Кемпбелл видел таинственную фигуру очень ясно. Он не сводил с нее глаз.
Вот она грациозно наклонилась над одним из раненых и коснулась его лба. Может быть, это ангел, спустившийся с небес на грешную землю за душами умирающих? «Боже, не хватает только грезить наяву среди этой крови и грязи!» – подумал Дайрмид и тряхнул головой, чтобы прогнать видение. Светящаяся фигурка и впрямь исчезла, превратившись в совсем юную девушку, почти девочку, невысокую, с уложенными вокруг головы золотистыми косами. Она держала в руках бинты и горшок с водой – наверное, жила где-то рядом и пришла сюда вместе с другими местными женщинами, чтобы помочь раненым.
Чего только не привидится после сражения! Дайрмид вытер взмокший лоб тыльной стороной ладони, достал скальпель и снова склонился над раненым. Горец, из плеча которого торчала стрела, поморщился от боли.
– А ты, парень, и во врачевании понимаешь? – спросил он по-гэльски.[1] – Это ведь вроде не мужское дело. Я видел, как вы с братом дрались – неплохо для безбородых юнцов!
– Я учился искусству врачевания в Маллинчском монастыре у тамошнего лекаря, – ответил Дайрмид и сделал на плече горца небольшой надрез. – Ты в надежных руках – я поставил на ноги сотни воинов, раненных гораздо серьезнее.
– Больно! – скривился горец. – Да вытащи же эту чертову стрелу!
Юноша взялся за древко, собрался с силами и одним резким движением вырвал засевший в теле железный наконечник. Горец зарычал от боли. Плеснув в открывшуюся рану вина из своей фляги, молодой лекарь достал золотую иголку с шелковой нитью, омыл их под струйкой того же вина и быстро сшил края рассеченной железом плоти. Потом он оторвал полу рубашки своего пациента и туго забинтовал его плечо.
– Готово! – сказал Дайрмид, поднимая глаза. – Почаще делай перевязку, промывай рану вином и не забывай пропускать стаканчик внутрь!
Горец благодарно кивнул и даже попытался улыбнуться.
Поднявшись на ноги, юноша снова отер лоб – кровь из пореза над левой бровью заливала глаза. Надо бы попросить Фионна зашить порез, да и рану в левом предплечье тоже, хотя это наверняка будет больно: у младшего Кемпбелла слишком тяжелая рука для такой тонкой работы. Но пока на собственные увечья просто нет времени – ведь многим шотландцам досталось в бою куда больше, чем ему.
Однако в его ли силах им помочь, вот в чем вопрос! Заявив о сотнях излеченных воинов, Дайрмид сильно преувеличил, чтобы подбодрить раненого. На самом деле его опыт был гораздо скромнее, и он очень боялся, что вместо облегчения страданий может принести своим товарищам новые муки или даже смерть. Но неужели он будет стоять сложа руки, когда они страдают? Нет, прочь сомнения, нужно действовать! Юноша сжал кулаки и, превозмогая усталость, медленно пошел через луг, высматривая в траве тех, кто нуждался в его помощи.
Дайрмид действительно учился искусству врачевания у монастырского лекаря, впрочем, ему удалось приобрести весьма скромные познания в траволечении и анатомии. Брат Колум был сведущ в своем деле, но не имел большого опыта в лечении боевых ран. К тому же он скоро умер, так и не успев передать молодому Кемпбеллу многое из того, что знал.
Большую часть своих знаний Дайрмид по крупицам приобрел за стенами монастырской лечебницы – в суровом, полном опасностей мире, который щедро предоставлял ему возможность учиться. Год назад, сражаясь вместе с другими горцами под знаменами Роберта Брюса,[2] Дайрмид постоянно ухаживал за ранеными и, несмотря на молодость, заслужил репутацию хорошего хирурга. Ему пришлось убедиться на собственном опыте в правоте пословицы «нужда всему научит».
В это утро его помощь требовалась, увы, очень многим. Английский патруль наголову разбил маленький отряд шотландцев, в составе которого находился Дайрмид, и сырая земля была усеяна мертвыми и ранеными соотечественниками. В их числе было немало членов клана Кемпбеллов; к счастью, ни сам Дайрмид, ни его брат Фионн почти не пострадали.
Молодой лекарь самозабвенно трудился, обрабатывая раны, соединяя сломанные кости, однако вскоре убедился в том, что не в силах спасти всех и каждого. Его умелые руки, верный глаз и знания не могли противостоять смерти – для этого требовалось нечто большее…
С горечью размышляя о своем бессилии, Дайрмид провел рукой по спутанным каштановым волосам, окинул взглядом луг и снова замер – впереди тускло золотилась сквозь серую дымку тумана фигура девушки, словно сотканная из лучей восходящего солнца. Зачем она здесь? Этому хрупкому, чистому, невинному созданию не место на покрытом кровью и грязью поле боя! Завидев незнакомку, лежавшие в траве раненые поднимали головы, некоторые звали ее на помощь, другие молча, с благоговением смотрели на нее, как на спустившуюся с неба святую.
В отличие от них, Дайрмид не питал на этот счет никаких иллюзий. Конечно, занимавшиеся его воспитанием монахи верили в чудеса и пытались внушить свою веру ученику, но они были затворниками, совершенно оторванными от реальной жизни. Между тем Дайрмид в свои девятнадцать отлично знал мир за стенами монастыря во всей его жестокости и приземленности, потому что отец готовил его к нелегкой жизни воина и будущего лэрда.
