Фамилия у Ромки была Капец. Не в смысле «капец, какая смешная», а в прямом смысле — Роман Евгеньевич Капец. В сочетании с ростом немногим выше полутора метров — расти Ромка перестал ещё в пятом классе — можно представить, сколько неприятностей доставалось белобрысо-кудрявой мальчишкиной голове.
Всё кардинально изменилось в десятом классе. Одноклассники-альфы стали не просто замечать, а буквально преследовать симпатичного омежку. Ибо помимо примечательной фамилии природа одарила Ромку огромными цвета апрельского неба глазами и пухлыми розовыми губками, нижняя из которых начинала трогательно дрожать в ответ на обиду. А уж если Ромке приходило на ум взмахнуть пушистыми ресницами… Ну как обидеть такого милаху? Кот из Шрэка — жалкая пародия в сравнении с Ромкой — этот факт признавали все, даже друзья-омеги, коих у Ромки с каждым днём оставалось всё меньше и меньше. Понятно, что на его фоне все проигрывали, а кому хочется выглядеть серой мышкой рядом с самым няшным омежкой на свете?
Самое обидное — как раз у серых мышек с сексом всё было в порядке. Из всей школы, похоже, только Капец до сих пор оставался девственником. Глядя на Ромку, альфам хотелось… холить его и лелеять, носить на руках, задаривать цветами, воздушными шариками и сладкими пироженками.
Пироженки Ромка любил, а вот всё остальное…
Словом, ни один из знакомых альф так и не сумел развести Ромку на свидание, несмотря на настойчивые попытки. На Ромку делали ставки, устраивали облавы, писали стихи, дарили мягкие игрушки и даже пару раз пели серенады под балконом. Марфа Мефодьевна с четвёртого этажа не оценила последнего выступления, окатив романтичного поклонника остатками огуречного рассола, и незадачливый трубадур печального образа был вынужден удалиться, грустно вздыхая и снимая с ушей маринованные веточки укропа.
У Ромки была мечта, о содержании которой он даже себе стеснялся признаться. И хоть все альфы школы были у Ромкиных ног… Были бы, возможно, но… каждый день после уроков весёлые омежки разбегались предаваться эротическим забавам, а Капец уныло брёл домой. Едва раздевшись, засовывал пальчик в сжатое колечко, и до самого вечера, пока ужинать не позовут, теребил его, одновременно посасывая пальчик другой руки и фантазируя о несбыточном.
Эх, мечты, мечты… куда вы прёте? Ромка даже хотел готом стать — перекрасить волосы в радикально-чёрный цвет, приобрести прикид побрутальнее, однако папа-омега запретил категорически, а отец, увидев упаковку краски для волос в ванной, размахнулся было и… Подзатыльник не состоялся как обычно — сработала няшная Ромкина мордаха, дрожащая губка и бровки домиком над огромными глазами цвета апрельского неба.
В конце концов, чтобы прекратить домогательства, Ромка во всеуслышание заявил, что ждёт исключительно своего истинного альфу. Многие посмеялись, другие покрутили пальцем у виска, но постепенно от Ромки отстали. Зато родители были довольны образцовым поведением сына. Но только на первых порах.
На большой перемене Ромка сидел во дворе один, грелся на тёплом весеннем солнышке и старательно слизывал крем с пироженки-корзинки. Рядом хихикали и кокетничали с альфами другие омежки, бросая надменные взгляды в сторону школьного милахи. А Ромке сегодняшняя пироженка очень нравилась — настолько, что он даже мурлыкнул пару раз — показалось, что внутри десерта затерялась капелька апельсинового джема.
О-о-о, как же Ромка любил апельсины! Даже корочки таскал втайне от родителей. Он сжимал их, чтобы брызнул сок, а потом ласкал себя, ласкал… вдыхая невероятный аромат.
— Ха! — раздалось над ухом хриплое восклицание, и Ромка подпрыгнул от неожиданности, случайно ткнувшись носом в крем и недоумённо поднимая голубые глаза.
Здоровенный черноволосый альфа, которому Ромка вряд ли достал бы макушкой до подмышки, во все глаза разглядывал омегу, озадаченно почёсывая всклокоченный затылок и медленно проводя по губам пирсингованным языком.
Парень был очень красивым, и пирсинг у него был везде — в брови и в мочках ушей, в губе и в носу… сквозь художественно выполненную дыру на футболке игриво выглядывал коричневый сосок с серебряным колечком. Ромка прям облизнулся, мысленно прикинув, как было бы хорошо пощекотать его язычком, но в этот момент на него пахнуло одуряющим ароматом апельсинов без корочки, а в попке и в паху мгновенно стало тепло и приятно.
— Ка-апе-ец… — протянул тем временем верзила, стирая с Ромкиного носа крем.
— Это я, — подтвердил Ромка, застенчиво затрепетав ресницами и привычно оттопырив губу.
— Да я вижу, — разочарованно промычал альфа и красноречиво поправил ширинку. — Ну что… истинный, пошли?
— К-куда? — взвизгнул Ромка, запасливо заворачивая пустую песочную корзинку в салфетку и запихивая в рюкзачок.
— Трахаться, куда ж ещё, — парень невозмутимо пожал гигантскими плечами. — За что ж мне счастье-то такое… мелкокалиберное, — пробормотал, меряя газон метровыми шагами.
— Ага! — счастливо пискнул Капец, хватая рюкзачок, и вприпрыжку потрусил за альфой.
— Эм-м… что-то забыл, — задумчиво произнёс тот, втолкнув Ромку в туалет на втором этаже. — А, точно! Меня зовут Алекс, я тут новенький, одиннадцатый бэ. Снимай штаны, — распорядился не терпящим возражений тоном и без объяснений вышвырнул из кабинки обалдевшего первоклашку.
