…В Хургаде садимся в 23–00 по местному времени (а это на два часа меньше, чем в Москве). Египет встречает нас сильным ветром. Мы спускаемся по трапу, и я, думая о себе почему–то в третьем лице, не удерживаюсь от банального пафоса: И вот его нога впервые касается африканского континента… Тьфу! какое позёрство. Пронзительно воют турбины двигателя, горячий ветер треплет наши волосы. Прямо к самолёту подъезжает автобус, мы поспешно заходим в салон и едем к зданию.
Аэровокзал встречает нас шумом и гамом, словно рыбный базар. Но не потому, что здесь полно пассажиров. Просто в холле нас ждут десятка полтора представителей туристических фирм. Все они — арабы–египтяне. Их задача — пересчитать нас, организовать нам быстрое прохождение паспортного контроля и помочь в выполнении необходимых формальностей, а потом собрать всех (никого не потерять!) в соответствующем автобусе — а таких автобусов на площади два десятка — и развезти по гостиницам.
Мы входим в ярко освещённое здание аэропорта и в первый момент даже слегка теряемся. Представители туристических фирм дружно, как по команде, начинают выкрикивать названия своих организаций и размахивать картонками, на которых блёклым фломастером нацарапаны какие–то буквы. Вскоре становится ясно, что там написаны названия фирм.
— Натали Тур! — вопит один египтянин и неистово машет картонной табличкой.
— Мэджик Саншайн Тур! — орёт другой. И тоже машет.
— Европа Тур! Европа Тур!
— Голден Бич Эдвенчер!!!
Стараясь перекричать друг друга, они верещат в пятнадцать глоток и пытаются привлечь к себе наше внимание. Решение задачи, прямо скажем, довольно–таки импульсивное, восточное. В Европе сделали бы по–другому. Все эти пятнадцать парней стояли бы себе молча, скромно подняв табличку с названием своей фирмы, а кто–то один изредка объявлял бы в микрофон: «Господа! Подходим к представителю фирмы организованно и не суетясь. Готовим паспорта и деньги».
Представителя своей «ВКО Трэвэл» мы находим довольно скоро. Щуплый невысокий парень с короткой стрижкой. Он быстро вводит нас в курс дела.
— Напишите в эти бланки ваши паспортные данные латинскими буквами. Образец висит вон там, на стене. Потом в том окошке вы можете купить марку за 15 долларов. Эти марки будут наклеены в ваши паспорта. В соседнем окошке представитель банка обменяет вам доллары на египетские фунты.
— А рубли?
— А рубли — вряд ли…
— Сколько будем менять долларов? — спрашиваю я, когда мы отходим в сторонку, чтобы заполнить карточку туриста.
— Откуда же мне знать? — пожимает плечами жена. — Даже не представляю, какие тут цены.
— Вообще–то у нас «олл инклюзив», «всё включено», — вспоминает дочь. — Вы ведь сами говорили, что в Египте мы ни за что платить не будем. Зачем же нам египетские деньги?
— Это в гостинице мы ни за что не будем платить, а до гостиницы ещё добраться надо.
Дочка вдруг ныряет в толпу прибывших пассажиров, которые уже толкаются возле банковского окошка, и выбирается оттуда с очень потёртой выцветшей бумажкой.
— Смотрите: что это такое?
Я рассматриваю трофей: арабская вязь с одной стороны, цифра и надпись латиницей с другой.
— Похоже, это деньги… Ну да! Тут ясно написано: «файв паундс», пять фунтов. Где ты взяла?
— На полу валялись. И все это топтали, топтали… Интересно, пять фунтов — это много или мало?
— Разберёмся…
Пристраиваемся в очередь за марками–визами. Жена идёт в обменный пункт. Нужно поменять по крайней мере 45 долларов, чтобы потом за фунты купить три марки.
— Пять фунтов — это меньше доллара, — сообщает она, когда возвращается к нам.
— А сколько же стоит доллар?
— В толпе сказали, что шесть.
Народ явно растерян. Кто–то всё ещё ищет представителя своей туркомпании. В окошко выстраиваются две параллельные очереди, и одна никак не может заметить другую. Какие–то пронырливые ребята в пограничной форме изредка подбегают к окошку, бросают туда деньги и забирают марки. Ясно: кого–то «обслуживают». Очевидно, тех, кто не хочется давиться в очереди. Чиновник, торгующий визами, явно не спешит: о чём–то переговаривается с соседом по окошку, деньги берёт нехотя и как–то странно мнёт их в руке. Определяет на ощупь, не поддельные ли? Или в уме подсчитывает какие–то барыши? Минут через пятнадцать нам удаётся купить три марки.
— Наклеите сами, — говорит представитель нашей фирмы. — Вот на эту страницу в паспорте.
Теперь мы занимаем очередь, чтобы пройти паспортный контроль. Стоим, переминаясь с ноги на ногу. Продвигаемся к стойке медленно. Наблюдаем, как пограничник отчитывает какого–то пожилого туриста за то, что тот наклеил марку не на ту страницу. Турист что–то говорит, возражает им (в гуле людских голосов мы не можем расслышать этот диалог). Наконец пограничник–египтянин раздражённо отбирает у незадачливого туриста паспорт, отдирает марку, криво и небрежно наклеивает её на нужную страницу.
Потом мы минут пятнадцать не можем найти свой багаж. Сумки и чемоданы выезжают на ленте–транспортёре из большой норы и в определённом месте просто сваливаются на пол. Счастливчики с радостным воплем хватают свои вещи. Никто со стороны, конечно, не контролирует, свои ли чемоданы тут берут или чужие. Выясняется, что недавно прилетел ещё один самолёт, из Германии. Теперь наши сумки появятся на ленте (смею надеяться, что появятся–таки) в компании с немецкими баулами.
