Звук падающих вещей - [72]

Шрифт
Интервал

Этим он и занимался в последние месяцы своей жизни: поднимался в небо на рассвете из аэропорта Эль-Дорадо и летал над Колумбией, а бортовая камера снимала негативы высокого разрешения; после долгой лабораторной обработки и классификации они окажутся в атласах, по которым тысячи детей узнают, какие притоки есть у реки Каука и где берут начало Западные Кордильеры.

– Приятно думать, что наши дети, если они когда-нибудь у нас родятся, будут учиться по фотографиям Рикардо, – сказала Майя. – А потом отец очень по-дружился с фотографом.

Его звали Франсиско Ирагорри, но все назвали его Пачо.

– Худой парень примерно нашего возраста, похожий на маленького Иисуса, краснощекий, остроносый, ни единого волоска на лице.

Майя нашла его, позвонила и пригласила приехать в Лас-Акасиас в начале 1998 года, он-то ей и рассказал, как прошла последняя ночь Рикардо Лаверде.

– Они всегда летали вместе, потом выпивали по кружке пива и прощались. А через пару недель встречались в лаборатории института и вместе обрабатывали фотографии. Вернее, это делал Ирагорри и позволял отцу смотреть и учиться. Анализировать фотографию в трех измерениях. Пользоваться стереоскопической аппаратурой.

Ирагорри сказал, что отец радовался, как ребенок.

За день до убийства Рикардо Лаверде пришел в лабораторию к Ирагорри. Было поздно. Ирагорри понял, что его визит не имеет отношения к работе, и в два счета догадался, что летчик попросит у него деньги в долг: нет ничего проще, чем понять, что кто-то хочет просить вас о финансовом одолжении. Но и за тысячу лет он не угадал бы, зачем ему деньги: Лаверде хотел купить запись черного ящика. Он объяснил, о каком полете шла речь. Объяснил, кто погиб.

– Ему нужны были деньги для взятки чиновникам, которые могли достать кассету, – сказала Майя. – Похоже, если ты знаешь правильных людей, это не так уж и сложно.

Проблема была в сумме: Лаверде требовалось много денег – больше, чем обычно носят в кошельке, больше, чем можно снять в банкомате. Друзья, пилот и фотограф, решили: они допоздна задержатся в Географическом институте, будут разбирать негативы, исправлять неверные координаты, а около одиннадцати тридцати вечера пойдут к ближайшему банкомату, чтобы снять максимально возможную сумму, и сделают это дважды: до и после полуночи.

Так они и сделали: обманули банкомат, жалкое устройство, которое разбирается только в цифрах, а Рикардо Лаверде получил нужную сумму.

– Все это мне рассказал Ирагорри, – сказала Майя. – А потом я узнала, что отец был не один, когда его застрелили.

– Ты узнала обо мне.

– Да. Потом я узнала о тебе.

– Рикардо никогда не рассказывал мне о работе, – сказал я. – Ни о картах, ни об аэрофотосъемке, ни о «Коммандере».

– Никогда?

– Нет. Хотя я спрашивал.

– Понятно, – сказала Майя.

Но было очевидно: она знала что-то еще, что пока ускользало от меня. В окнах гостиной стали появляться деревья, силуэты их веток начали выделяться на темном фоне долгой ночи; внутри, вокруг нас, все вещи возвращались к той жизни, которую они ведут днем.

– О чем ты думаешь? – спросил я Майю.

Она выглядела усталой. Мы оба устали, подумал я, и наверняка у меня под глазами лежали такие же темные круги, как и у Майи.

– Ирагорри сидел вон там, когда приезжал, – сказала она. И указала на стул, который стоял у молчавшего теперь магнитофона. – Он остался на обед. Не просил ни о чем рассказать. Или показать ему документы. И уж тем более он не спал со мной.

Я опустил взгляд и почувствовал, что она поступила так же.

– Правда в том, что ты привык пользоваться людьми, мой друг.

– Извини, – сказал я.

– Даже не знаю, почему ты еще не умер от стыда. – Майя улыбнулась: я видел ее улыбку, освещенную восходящим солнцем. – Я отлично помню, он сидел вон там, нам только что принесли сок луло[57], ведь Ирагорри – трезвенник. Он положил в стакан ложку сахара и медленно размешивал, когда рассказывал о банкомате. Сказал, что он, конечно, одолжил деньги отцу, хотя они не были у него лишними. А потом спросил у него: послушайте, Рикардо, не обижайтесь, но как вы собираетесь вернуть долг? Когда, и все такое. И тогда отец, по версии Ирагорри, сказал: «Не беспокойтесь. Я только что сделал одну работу, и мне хорошо заплатят. Я все вам верну с процентами».

Майя встала, сделала пару шагов к деревянному столику, на котором стоял маленький магнитофон, и начала перематывать пленку. Тишину наполнил механический шорох, монотонный, как струя воды.

– Эта фраза как дыра, в которой все исчезает, – сказала она. – «Я только что сделал одну работу, и мне хорошо заплатят». Всего несколько слов, но сколько в них скрывается.

– Потому что мы ничего не знаем.

– Совершенно верно, – сказала Майя. – Не знаем. Ирагорри сначала не спрашивал из деликатности или побоялся, но в конце концов не выдержал. «Что это была за работа, сеньорита Фритц?» Мне кажется, я вижу его вон там, как он отводит взгляд. Ты видишь этот стеллаж, Антонио?

Майя указала на плетенную этажерку с четырьмя полками.

– Видишь фигурку индейца?

На этажерке, рядом с двумя пузатыми вазами, сидел, скрестив ноги, маленький человечек с огромным фаллосом.

– Ирагорри смотрел на него, отвернувшись, он не осмеливался заглянуть мне в глаза, когда спросил: «Ваш отец ни в чем не замешан?» «В чем, например?» – спросила я. И он, продолжая смотреть на индейца, покраснел, как ребенок, и сказал: «Ну, я не знаю, мало ли, какое это теперь имеет значение?» И знаешь, что, Антонио? Вот что я думаю: какое это теперь имеет значение?


Еще от автора Хуан Габриэль Васкес
Шум падающих вещей

В романе Хуана Габриэля Васкеса, самого известного современного писателя Колумбии, «наследника Маркеса», как именует его пресса, есть все, что предполагает качественная литература: острый закрученный сюжет, психологическая драма, тропические цветы и запахи, непростые любовные отношения. Колумбия еще только оправляется от жесткой войны правительства с Пабло Эскобаром. На улицах Боготы еще гибнут люди. Молодой преподаватель права Антонио Яммара становится свидетелем убийства бывшего летчика Рикардо Лаверде и начинает расследование.


Нетленный прах

Молодой писатель ненадолго возвращается в родную Колумбию из Европы, но отпуск оказывается длиннее запланированного, когда его беременная жена попадает в больницу. Пытаясь отвлечься от тревоги, Хуан бродит по знакомым улицам, но с каждым шагом Богота будто затягивает его в дебри своей кровавой истории, заставляя все глубже погружаться в тайны убийств, определивших судьбу Колумбии на много лет вперед. Итак, согласно официальной версии, 9 апреля 1948 года случайный прохожий застрелил Хорхе Элесьера Гайтана, лидера либеральной партии, юриста и непревзойденного оратора.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.