Звезда корабельная - [17]

Турки из крепости ответили беспорядочной стрельбой.

— И куда палят? — удивлялся Гордон. — Думают что ли напугать?!

Но вскоре дело прояснилось. Турки целились в деревянные постройки, которых вокруг крепости было немало, — чтобы не мешали обороне. Через несколько часов окрестности Азова полыхали.

«Торжественная встреча, — подумал Гордон, — В огне и грохоте. Похоже, действительно не до шуток будет»…

Долго еще дымилось пепелище, и тоска одолевала при одном взгляде на него.

Каланчи

На грузовых лодках-стругах прибыли по Дону войска Головина и Лефорта. Смогли дойти, конечно, только до каланчей. Петр приказал высадиться да сразу выгружать артиллерию.

— Обедать после будем, — сказал встречавшему генералу Гордону, и принялся таскать бочки с порохом, кули с дробью, — Сколько у тебя, Лукин, бочек-то на струге? — спросил Григория.

— Ни много, ни мало, а двести семьдесят пять — ровным счетом. Да еще тысяча двести бомб.

— Выгружайте, ребятушки, выгружайте, — приговаривал Петр, подставляя спину под очередной куль. — Гей, здорово! Все в Азов-крепость полетит.

Подошел генерал Головин:

— Жара-то какова, господин бомбардир! Пекло адское, и нет тени под этим солнцем…

— Да скинь ты парчовый кафтан, Автомон Михайлович! Не пекись зря — пекись о деле. Подставляй плечо под бочку, пусть турки на вежах своих знают-ведают, каковы русские генералы.

Петр сбросил на землю куль с дробью, вытер пот со лба.

— Нам-то жарко, а туркам жарче будет, — как мортиры установим и зачнем бомбы метать. Вон какие славные у нас бомбардиры!

— А что есть вежды, герр Питер? — спросил Якоб Янсен. — Кажется, так называют глаза?

— Вежа! — рассмеялся Петр. — Вежа — это каланча. Далеко туркам видно с высокой каланчи, много узнать-проведать могут. А сейчас они все отдадут, чтобы наши планы вызнать. Первым делом, Яшка, нужно турецкие каланчи захватить!

Было новолуние, и ночь была черна. Трещали цикады, долетал с моря Синего теплый ветер. Двести казаков, войдя по плечи в реку, тихо подступили к одной каланче.

Казалось, немая каменная гора вылезла вдруг посреди степи и протянула в Дон железную суставчатую руку-цепь.

Держась за эту цепь, вышли казаки из воды. Подложили мину под железные ворота каланчи. Плеснул огонь, грохнул взрыв. Ворота вздрогнули, перекосились, но уцелели.

Пока еще турки не опомнились, казаки ломами раздолбили бойницу и ворвались внутрь.

Больше часа шел бой — турки отстреливались на узких крутых лестницах, швыряли сверху камни. И все же казаки одолели. Захватили много пленных, пушки и снаряды.

Как только показалось над степью донской солнце, начали обстреливать из сдавшейся каланчи другую, что на правом берегу реки. Говорят, метко били. Не долго продержались турки, бежали из второй каланчи, бросив все оружие, и убитых, и раненых…

Большая радость была в русском лагере. На военном совете Петр сказал генералам:

— По взятии каланчей врата к Азову отворились!

Плуг войны

Войска продвигались к Азову, роя, как положено, сапы и апроши. К началу августа так близко подошли, что слышно было, какой табак турки курят.

Дни стояли красные, ночи тихие. Земля иссушена под солнцем, и пыль от снарядных разрывов подолгу висела в воздухе, серебрилась, отсверкивала в солнечных лучах. Заступы и лопаты тоже поднимали пыль, как дымовую завесу. Солдаты от солнца и пыли азовской черны были, только глаза да зубы поблескивали.

— Эй, Гришка! — хлопнул Петр по спине Лукина. — Что загрустил, бомбардир? Надоело в земле копаться? Глядите-ка, братцы, ну, чистый арап — черен, как деготь! Подумают турки, что под Азовом африканское войско стоит.

— Сам-то хорош, господин бомбардир! — подмигнул Григорий. — Пора бы в Синее море окунуться.

— Успеем, успеем еще, — кивнул Петр. — И селедки с тобой наловим, как только турок одолеем.

Город обстреливали со всех сторон. Петр не отставал от своих товарищей-бомбардиров. Снаряды готовил, орудия наводил на цель.

В Азове начались пожары. Рухнула караульная башня. Но турки и не думали сдаваться. Безо всякого труда и препятствий подходило к ним морем пополнение, выгружали с кораблей снаряды, продукты. Русские войска никак не могли этому помешать — флота не имели…

А турки тушили пожары в городе, чинили разбитые укрепления и — более того — совершали опасные вылазки из крепости.

— Близко мы подошли к гнезду, — говорил Петр генералам, — и шершней раздразнили. Гнездо-то их сыплется, а они еще крепко кусаются.

И правда, меткие стрелки с длинными ружьями зорко следили за нашими сапами и апрошами. И стреляли они точно в цель. Конечно, не холостыми патронами.

— Ведите сапу тихую да глубокую, — наказывал Петр солдатам. — Голова целее будет!

И сам ходил по окопам, сгибаясь, как говорится, в три погибели. Да если б в полный рост встал, голова бы торчала, пожалуй, из самой глубокой канавы.

— Ну, скоро уж распрямимся, — утешал себя.

Как-то ранним утром поднялся он на высокий берег Дона. Далеко к горизонту уходили степи нетронутые. А здесь, перед Азовом, все было изрыто траншеями, апрошами, сапами да окопами, разметана земля снарядами.

«Эко, плуг войны пашет, — думал Петр. — И вспахано уже, и засеяно. Добрый должен быть урожай!»