Известно, осла узнают по ушам, а дурака по речам. Рыжий ослик Шухлик в основном помалкивал. Только выразительно, как глухонемой пальцами, двигал длинными ушами, напоминавшими остроносые тапочки.
Хотя, заговори он, все бы поняли, насколько умён и образован этот рыжий ослик. Возможно, самый умный из современных ослов. Он читал и считал, знал историю, математику, астрономию, медицину. Наверное, мог бы стать хорошим учителем в школе. Но ослы, как все настоящие мудрецы, задумчивы и говорят очень редко. Лишь в крайних случаях, когда молчать уже сил нет, невозможно молчать.
Примерно три тысячи лет назад пра-пра-праба-бушка ослика Шухлика везла своего хозяина прорицателя и колдуна Валаама, и вдруг увидала на пути грозного Ангела с обнажённым мечом. Ослица тут же разумно свернула в поле. Однако Валаам, спешивший по колдовским делам, принялся бить и понукать ослицу, стараясь вернуть на дорогу. Он-то не видел Ангела, вообще никаких препятствий.
Дорога сузилась. С одной стороны виноградники, с другой — глинобитная стена. А посередине опять огненный Ангел со сверкающим мечом.
Ослица прижалась к стене, отдавив Валааму ногу. Ну и, конечно, ей досталось по первое число — по шее, по бокам, по спине и меж ушей по лбу. От обиды, как часто бывает, она совсем обессилила и легла на землю. А Валаам, распалившись, колотил её палкой.
И вот тогда ослица не стерпела:
— Что я тебе плохого сделала? — промолвила. — За что терплю?
— Да был бы топор, зарубил бы! — воскликнул Валаам, так и не замечая Ангела. — За твоё тупоголовое упрямство!
— Вспомни, сколько ты путешествовал на мне, — вздохнула ослица. — И подвела ли я тебя хоть раз?
— Да как сказать, — призадумался Валаам, оглядываясь по сторонам.
И тут наконец различил ослепительного, как озеро под утренним солнцем, Ангела. Ужаснулся Валаам и упал наземь, прикрывая лицо. И склонился над ним Ангел небесный, шлёпнул по затылку.
— Путь твой, болван, ложный, — сказал в самое ухо, — и я пришёл остеречь. Но ты, как трижды слепец, не хочешь видеть того, во что не веришь. Если бы не ослица, пронзил бы тебя мечом. Так что будь ей во веки веков благодарен!
Но память у людей короткая. Не помнят добрых дел. И колотят ослов палками, когда те упираются.
Хотя ослы видят и чувствуют то, что человек не замечает.
С тех незапамятных времён все потомки Валаамовой ослицы умеют прекрасно разговаривать. Да только виду не подают. На-учены горьким опытом.
Ещё свежа память о трёх болтливых ослах — всего-то лет триста прошло. Их вызвали тогда в качестве свидетелей. И эти простодушные, честные животные, вместо того чтобы помалкивать, защищали в суде своих хозяек, обвинённых в полётах на метле.
Ослы под присягой рассказали чистую правду: мол, ничего дурного не замечали — никаких бесов и колдовства. А летать на метле при желании каждый способен. Хозяек оправдали. Однако судьи, посовещавшись, вынесли приговор свидетелям за чрезмерное красноречие. Если простой осёл рассуждает, как учёный адвокат, тут, конечно, не обошлось без нечистой силы! И повесили всех троих бедняг за ноги на кривых деревьях.
— Не подавай виду, что умеешь разговаривать! — наставляла мама рыжего ослика. — Лучше выстукивай копытом сообщения по азбуке Морзе — точка, точка, тире, точка. Или складывай ушами буквы и слова.
К счастью, у Шухлика и не было времени на разговоры. Если он не учился, стоя под окнами ближайшей школы, то прыгал и скакал где придётся. Играл с приятелями — козлом Така и кошкой Мушукой. Приставал к своей любимой тётке — корове Сигир. Или к двугорбому верблюду — дядьке Бактри. Иногда катал хозяйских детей, взбрыкивая от избытка чувств.
А сам хозяин Дурды сидел, будто глиняный истукан, на пёстром коврике среди чёрных, как вороны, чайников-кумганов, щурил глаза и всхрапывал, задрёмывая в тени пирамидального тополя. Перед ним лежала рогатка и горка камешков, чтобы распугивать птиц с абрикосовых деревьев. Да он никак не мог выбрать подходящий камешек.
