Зверь дышит - [34]

Шрифт
Интервал

не исчерпывают свидетельств ибо только относиться мало но надо лучше и спокойней сказать что не боюсь разных качеств зато люблю относиться обычно к тем из>51 стариков которые движутся ибо не очень стоят пока что нелицеприятно но всегда спокойней чем знаю из других лживых радостей и пусть>52 не тебе сказать боюсь что испытываю но ах>53 лучше только придерживаться чем мало относиться и неподвижно пусть больше движутся к тем столбам>54 которые ах и из которых не мало строго только скептических зато голых не стариков обычно а>55 просто качеств ибо к тебе ах не знаю других свидетельств только люблю сказать не говоря пока что очень грубо пусть и нелицеприятно ах опять>56 надо не исчерпывать к столбам других радостей чем только стариков и опять одних лживых всегда стариков которые пока стоят а знаю что боюсь напрасно>57 и обычно зато ах тебе не говоря спокойней чем всегда и пусть опять очень надо тебе разных так>58 сказать качеств и других радостей которые лучше чем слёзы>59 свидетельств что так напрасно стоят а лучше сказать нелицеприятно движутся к тем и другим столбам из разных описаний пока так больше говоря так и люблю обычно и напрасно и знаю что неподвижно пусть но так ли уж>60 строго и очень ли так всегда надо это>61 тем которые испытывают слёзы пусть только опять лживые слёзы разных свидетельств ах это так обычно ибо стоят подобно>62 столбам и пусть и тем лучше уж это больше чем очень а зато мало ли радостей и других напрасных качеств которые подобно тебе и мне>63 опять не принимают>64 скептических описаний зато нелицеприятно говоря шестъдесят>65 пять>66 стариков это не так уж мало и мне лучше относиться к тебе пока без>67 тех лживых фактов которых просто боюсь и всегда не только не знаю что сказать но и не исчерпываю ах уж больше чем шестьдесят лет>68 пусть это так но надо без жалости>69 к голым столбам всегда просто и неподвижно испытывать железо>70 разных скептических лет ибо слёзы не стоят без одних качеств а принимают обычно больше чем пять но мне надо только железо и это уж так надо что не хочу>71 относиться к тебе спокойней и говоря лучше напрасно чем как>72 это люблю но пусть и ах только опять хочу сказать что лучше железо жалости чем слёзы лживых описаний так как шестьдесят это очень строго а принимают всегда одних стариков без свидетельств и без других качеств которые не только не движутся но и совсем>73 стоят без жалости к тебе и очень пусть грубо испытывают только не знаю как это сказать просто ах всегда боюсь напрасно и неподвижно ибо и не подобно а как обычно и только зато не так ли и слёзы лет движутся к столбам скептических радостей разных и не совсем лживых но тебе надо пусть два>74 из других описаний так как знаю что без жалости строго люблю и не два а пять стариков обычно принимают это железо и не мало испытывают а боюсь что больше чем шестьдесят хотя не хочу совсем исчерпывать направление>75 к столбам ах как не хочу да>76 и не надо так грубо относиться к жалости качеств что стоят как слёзы в напрасных звуках>77 а без меня знаю немало промелькнулось>78 лет и радостей разных как обычно но без фактов говоря ах как хочу только сказать что не вижу>79 ибо слёзы стоят да не вижу совсем как принимают меня нелицеприятно без скептических как железо стариков которые опять подобно жалости что в>80 звуках промелькнулась два разных направления испытывают пусть уж это тебе не надо совсем так и боюсь неподвижно сказать в столбах но ах уж это железо свидетельств мне ли больше исчерпывать радостей чем шестьдесят два старика вместе>81 но только без тебя разве что в лживых звуках вижу это а к тебе пусть и придерживаюсь направления других звуков зато не так напрасно принимаю из жалости к столбам лет которых промелькнулось больше чем совсем не знаю это не сказать хотя>82 пока подобно очень относиться хочу строго и напрямик>83 как только движутся не больше чем шестьдесят фактов ибо слёзы стоят радостей и свидетельств ах да вижу что не принимают меня но люблю без жалости из разных мест и как надо одних ли других уж это всегда неподвижно и спокойней чем железо а тебе лучше пока испытывать слёзы качеств не так как обычно и не просто и нелицеприятно а напрямик подобно жалости в звуках но напрасно боюсь сказать разве>84 так движутся разве так исчерпывают да как только это опять относиться без других пусть грубо пусть строго всерьёз>85 да напрямик говоря так и надо относиться к столбам мест>86 из которых совсем мало лживых разве только два а вместе и не больше чем промелькнулось скептических звуков зато ах как люблю воздух>87 это как слёзы напрасных свидетельств как железо но только не всерьёз говоря а спокойней чем обычно но хочу сказать что ограничения>88 которых будет>89 больше чем стариков надо исчерпывать и опять исчерпывать уж это так хотя направление радостей и не вижу а только всегда боюсь что мне будет спокойней и лучше без тебя и не знаю испытывать ли мне воздух скептических лет если>90 слёзы движутся как шмель>91 без жалости и напрямик а ограничения всегда стоят неподвижно что вижу из других свидетельств к которым относиться хочу нелицеприятно ах строго говоря мало промелькнулось совсем голых мест а больше качеств и разных других качеств и так будет всегда ибо мне больше не испытывать жалости к столбам и вместе с

Еще от автора Николай Владимирович Байтов
Думай, что говоришь

Есть писатели, которым тесно внутри литературы, и они постоянно пробуют нарушить её границы. Николай Байтов, скорее, движется к некоему центру литературы, и это путешествие оказывается неожиданно бесконечным и бесконечно увлекательным. Ещё — Николай Байтов умеет выделять необыкновенно чистые и яркие краски: в его прозе сентиментальность крайне сентиментальна, печаль в высшей мере печальна, сухость суха, влажность влажна — и так далее. Если сюжет закручен, то невероятно туго, если уж отпущены вожжи, то отпущены.


Любовь Муры

Роман в письмах о запретной любви двух женщин на фоне одного из самых мрачных и трагических периодов в истории России — 1930–1940-х годов. Повествование наполнено яркими живыми подробностями советского быта времен расцвета сталинского социализма. Вся эта странная история началась в Крыму, в одном из санаториев курортного местечка Мисхор, где встретились киевлянка Мура и москвичка Ксюша…В книге сохранены некоторые особенности авторской орфографии и пунктуации.Николай Байтов (р. 1951) окончил Московский институт электронного машиностроения.


Клетчатый суслик

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Что касается

Николай Байтов родился в 1951 году в Москве, окончил Московский институт электронного машиностроения. Автор книг «Равновесия разногласий» (1990), «Прошлое в умозрениях и документах» (1998), «Времена года» (2001). В книге «Что касается» собраны стихи 90-х годов и начала 2000-х.


Проблема адресации

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сборник стихов

Стихотворение Игоря Шкляревского «Воспоминание о славгородской пыли», которым открывается февральский номер «Знамени», — сценка из провинциальной жизни, выхваченная зорким глазом поэта.Подборка стихов уроженца Петербурга Владимира Гандельсмана начинается «Блокадной балладой».Поэт Олег Дозморов, живущий ныне в Лондоне, в иноязычной среде, видимо, не случайно дал стихам говорящее название: «Казнь звуколюба».С подборкой стихов «Шуршание искр» выступает Николай Байтов, поэт и прозаик, лауреат стипендии Иосифа Бродского.Стихи Дмитрия Веденяпина «Зал „Стравинский“» насыщены музыкой, полнотой жизни.


Рекомендуем почитать
Я грустью измеряю жизнь

Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.


Очерки

Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.


Наташа и другие рассказы

«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.


Ресторан семьи Морозовых

Приветствую тебя, мой дорогой читатель! Книга, к прочтению которой ты приступаешь, повествует о мире общепита изнутри. Мире, наполненном своими героями и историями. Будь ты начинающий повар или именитый шеф, а может даже человек, далёкий от кулинарии, всё равно в книге найдёшь что-то близкое сердцу. Приятного прочтения!


Непокой

Логики больше нет. Ее похороны организуют умалишенные, захватившие власть в психбольнице и учинившие в ней культ; и все идет своим свихнутым чередом, пока на поминки не заявляется непрошеный гость. Так начинается матово-черная комедия Микаэля Дессе, в которой с мироздания съезжает крыша, смех встречает смерть, а Даниил Хармс — Дэвида Линча.


Запомните нас такими

ББК 84. Р7 84(2Рос=Рус)6 П 58 В. Попов Запомните нас такими. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2003. — 288 с. ISBN 5-94214-058-8 «Запомните нас такими» — это улыбка шириной в сорок лет. Известный петербургский прозаик, мастер гротеска, Валерий Попов, начинает свои веселые мемуары с воспоминаний о встречах с друзьями-гениями в начале шестидесятых, затем идут едкие байки о монстрах застоя, и заканчивает он убийственным эссе об идолах современности. Любимый прием Попова — гротеск: превращение ужасного в смешное. Книга так же включает повесть «Свободное плавание» — о некоторых забавных странностях петербургской жизни. Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и связям с общественностью Администрации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, 2003 © Издательство журнала «Звезда», 2003 © Сергей Шараев, худож.


Наследницы Белкина

Повесть — зыбкий жанр, балансирующий между большим рассказом и небольшим романом, мастерами которого были Гоголь и Чехов, Толстой и Бунин. Но фундамент неповторимого и непереводимого жанра русской повести заложили пять пушкинских «Повестей Ивана Петровича Белкина». Пять современных русских писательниц, объединенных в этой книге, продолжают и развивают традиции, заложенные Александром Сергеевичем Пушкиным. Каждая — по-своему, но вместе — показывая ее прочность и цельность.


Видоискательница

Новая книга Софьи Купряшиной «Видоискательница» выходит после длительного перерыва: за последние шесть лет не было ни одной публикации этого важнейшего для современной словесности автора. В книге собран 51 рассказ — тексты, максимально очищенные не только от лишних «историй», но и от условного «я»: пол, возраст, род деятельности и все социальные координаты утрачивают значимость; остаются сладостно-ядовитое ощущение запредельной андрогинной России на рубеже веков и язык, временами приближенный к сокровенному бессознательному, к едва уловимому рисунку мышления.


Мандустра

Собрание всех рассказов культового московского писателя Егора Радова (1962–2009), в том числе не публиковавшихся прежде. В книгу включены тексты, обнаруженные в бумажном архиве писателя, на электронных носителях, в отделе рукописных фондов Государственного Литературного музея, а также напечатанные в журналах «Птюч», «WAM» и газете «Еще». Отдельные рассказы переводились на французский, немецкий, словацкий, болгарский и финский языки. Именно короткие тексты принесли автору известность.


Изобилие

Новая книга рассказов Романа Сенчина «Изобилие» – о проблеме выбора, точнее, о том, что выбора нет, а есть иллюзия, для преодоления которой необходимо либо превратиться в хищное животное, либо окончательно впасть в обывательскую спячку. Эта книга наверняка станет для кого-то не просто частью эстетики, а руководством к действию, потому что зверь, оставивший отпечатки лап на ее страницах, как минимум не наивен: он знает, что всё есть так, как есть.