Зуза, или Время воздержания - [10]
В те годы такое бывало, и неважно, чем занимался штатный студенческий деятель, главное, должность была пожизненная. Сорокапятилетняя активистка, без которой университет бы развалился. Куратор организации, так и не научившейся существовать самостоятельно, и т. д., и т. п. Иногда, очень редко, кто-нибудь из этих вечных студентов получал назначение на руководящий пост, однако выше уровня воеводского комитета никогда не поднимался; впрочем, и это было не пустяк. Но, повторяю, даже такие взлеты были редки: как правило, вечные неудачники (а может, баловни судьбы?) толклись в тесном помещении близ комитета; там они пили чай, рассказывали соленые анекдоты и ждали манны небесной. Сара Каим от них отличалась, я бы сказал, своей неиссякаемой витальностью; она была пышнотела, решительна и умело распространяла вокруг флюиды загадочной эротичности. Возможностей показать себя у нее хватало. Жила она одна, и в ее постели перебывали самые невероятные личности мужского и женского пола. Друг-дипломат вечно был за границей; друг-футболист (намного ее моложе) вечно пробовался в каком-нибудь из европейских клубов.
Но вообще-то Сара не могла забыть свою первую любовь. Парень был симпатичный, но, к сожалению, напрочь лишенный амбиций. Она — в университет, он — ни туда ни сюда; она не возвращается, дает ему время одуматься, он — ни на шаг из Петркова. Что делает, неизвестно; чудаковат; чем дальше, тем хуже — потом и вовсе рехнулся.
После бурного романа с некой фигуристкой Сара долго приходила в себя. Ни с кем не связывалась, отдавая предпочтение оргиям. Любой мог ее поиметь; любой — при условии, что иностранец и не знает, куда девать доллары. Про нее ходили разные слухи; она не опровергала даже самые оскорбительные. Больше того: нелепые версии (только нелепые, то есть не заслуживающие доверия) демонстративно поддерживала. Идеально умела изображать на лице немое удивление: мол, как вы догадались?! Уверяла, что письма писать ей трудно, а ехать куда-либо нет ни сил, ни здоровья, ни денег. Якобы погруженная в невеселые раздумья, на призывы не откликалась.
По сути, одинока она была, потому что ни с кем не могла найти общий язык. В те годы совместная жизнь была немыслима без обоюдного умения уступать. Сара же искусством компромисса не владела, и гармонии в отношениях не получалось. Если везло с постелью, из рук вон плохо обстояло дело с кухней, и наоборот. Она обожала ездить по свету (у вечных студентов не бывало проблем с получением заграничного паспорта), а ей всегда попадались домоседы, предпочитающие часами торчать перед телевизором. Она ненавидела футбол и ничего в нем не понимала — и переходила из объятий одного фаната к другому. Читала книги, а они не читали. Слушала музыку, а они не слушали. В конце концов она махнула рукой; в уме у нее неоновой вспышкой сверкнул не слишком конкретный вывод: «Все мужики — дебилы» — с той поры мерцавший постоянно. Она перестала устраивать свою жизнь и занялась сотворением видимости.
Сара постоянно кого-то ждала, кого-то к себе поселяла, кого-то высматривала. Но не абы кого! Она давала понять, что ей подходят только птицы высокого полета. И что отношения должны быть наполовину эмоциональные, наполовину деловые. Иногда может преобладать чувство, иногда — служебный долг. Получалось, что с начальством не только спят, но и на него работают. Что для начальников можно делать? В интеллектуальном плане, естественно. Речи им писать? Почему бы нет? — мастерства ей было не занимать. Но больше всего Саре нравилось воображать, будто она сочиняет тексты выступлений для КОГО-ТО, близкого к руководству партии и правительства. И что с этим КЕМ-ТО ее связывают еще и отношения иного рода, что, впрочем, не столь уж важно. В своих фантазиях она воспаряла исключительно на высочайший уровень и ниже не опускалась. А то, что делала, у нее и вправду здорово получалось. Я знал ее только в лицо, она меня вообще не знала, но Сара не была бы Сарой, если бы упустила случай… Итак, я выскакиваю из автобуса, попадаю к ней в объятия, и она радуется мне, будто я ее брат или возлюбленный. С какой стати? Гадать не имело смысла. Ведь она не меня ждет. Мы даже не знакомы. Непонятно, что ей взбрело в голову. Хочет показать, что всех на свете знает? Да кому тут показывать — рыночная площадь в такую рань пуста. Одновременно Сара заглядывает в автобус, посматривает, не клубится ли пыль на дороге, — значит, кого-то другого ждала? Кто-то другой должен был приехать? «Куда же мне тебя положить? Куда тебя положить?» И вдруг меня словно током пронизало: я увидел ее странную улыбку и внезапно понял… Активистка, благодаря своей способности принимать молниеносные решения, предстала передо мной в наилучшем свете. Наконец кто-то обратил внимание на мой приезд…
Зузы еще не было на свете. И долго не будет.
Алиция К., тогда на несколько лет младше меня, сейчас, можно сказать, моя ровесница. Дама около шестидесяти. Страдает лишним весом.
Саре под семьдесят. Неудивительно, если ее уже нет в живых. Или она давно за границей. Карьеру вряд ли сделала, я бы знал. Училась она на филологическом. По сю пору некоторые студентки этого славного факультета носят с собой огромные, набитые книгами сумки. Сара была их предтечей — всегда таскала огромную сумку, набитую книгами. Когда мы впервые куда-то шли вместе, я, заметив, как тяжело она дышит, с учтивостью деревенского ухажера взял из рук дамы не то сумку, не то матросский вещмешок. О Господи! Я слабаком не был, однако меня пригнуло к земле! Руки, тогда еще послушные, не удержали груз (Фолкнер, Хемингуэй, Беллоу, Маркес, Бабель, Флобер).
Ежи Пильх (p. 1952) — один из самых популярных современных польских писателей автор книг «Список блудниц» (Spis cudzołoznic, 1993), «Монолог из норы» (Monolog z lisiej jamy, 1996), «Тысяча спокойных городов» (Tysiąc spokojnych miast,1997), «Безвозвратно утраченная леворукость» (Bezpowrotnie utracona leworęczność, 1998), а также нескольких сборников фельетонов и эссе. За роман «Песни пьющих» (Pod mocnym aniołem, 2000) Ежи Пильх удостоен самой престижной польской литературной премии «Ника».«Песни пьющих» — печальная и смешная, достоверно-реалистическая и одновременно гротескно-абсурдная исповедь горького пьяницы писателя Ежи П.
Ежи Пильх является в Польше безусловным лидером издательских продаж в категории немассовой литературы. Его истинное амплуа — фельетонист, хотя пишет он и прекрасную прозу. Жанры под пером Пильха переплетаются, так что бывает довольно трудно отличить фельетон от прозы и прозу от фельетона.«Безвозвратно утраченная леворукость» — сборник рассказов-фельетонов. По мнению многих критиков, именно эта книга является лучшей и наиболее репрезентативной для его творчества. Автор вызывает неподдельный восторг у поклонников, поскольку ему удается совмещать ироничную злободневность газетного эссе с филологическим изяществом литературной игры с читателем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жан-Пьер Камю (Jean-Pierre Camus, 1584–1652) принадлежит к наиболее плодовитым авторам своего века. Его творчество представлено более чем 250 сочинениями, среди которых несколько томов проповедей, религиозные трактаты, 36 романов и 21 том новелл общим числом 950. Уроженец Парижа, в 24 года ставший епископом Белле, пламенный проповедник, основатель трех монастырей, неутомимый деятель Контрреформации, депутат Генеральных Штатов от духовенства (1614), в конце жизни он удалился в приют для неисцелимых больных, где посвятил себя молитвам и помощи страждущим.
Говоря о Стивенсе, непременно вспоминают его многолетнюю службу в страховом бизнесе, притом на солидных должностях: начальника отдела рекламаций, а затем вице-президента Хартфордской страховой компании. Дескать, вот поэт, всю жизнь носивший маску добропорядочного служащего, скрывавший свой поэтический темперамент за обличьем заурядного буржуа. Вот привычка, ставшая второй натурой; недаром и в его поэзии мы находим целую колоду разнообразных масок, которые «остраняют» лирические признания, отчуждают их от автора.
В конце 18-го века германские земли пришли в упадок, а революционные красные колпаки были наперечет. Саксония исключением не являлась: тамошние «вишневые сады» ветшали вместе с владельцами. «Барский дом вид имел плачевный: облезлый, с отставшей черепицей, в разводах от воды, годами точившейся сквозь расшатанные желоба. Пастбище над чумными могилами иссохло. Поля истощились. Скот стоял по канавам, где сыро, выискивая бедную траву».Экономическая и нравственная затхлость шли рука об руку: «Богобоязненность непременно влечет за собой отсутствие урыльника».В этих бедных декорациях молодые люди играют историю в духе радостных комедий Шекспира: все влюблены друг в дружку, опрокидывают стаканчики, сладко кушают, красноречиво спорят о философии и поэзии, немного обеспокоены скудостью финансов.А главная линия, совсем не комическая, — любовь молодого философа Фрица фон Харденберга и девочки-хохотушки Софи фон Кюн.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.