Золотые времена - [73]

Срок мастеру культурная управа выставила жесткий: ровно год. И чтоб потом вдоль сказочной аллеи выстроилась ровно тысяча скульптур.

Так минули полгода.

Все газоны сделали, как надо, и аллею вокруг города залили многоцветным, без колдобин и бугров, асфальтом.

Словом, потрудились от души.

Уж и столицу известили: так и так, мол, вскорости случится страшная культурная премьера, в мире ничего похожего не сыщешь, приезжайте посмотреть.

Столица, правда, скромно промолчала, но в Ежополе такое расценили как хороший знак: там, вероятно, просто размышляют, кто приедет для торжественных приветствий, а иначе бы подняли несусветный вой.

В натуре окрыленные столь благодатной тишиною, отцы города, и вовсе осмелев, послали с нарочными – из друзей и близких – сообщения во все другие страны, где уже когда-то сами побывали.

Мол, давайте приезжайте – слабо не покажется, Ежополь свое дело туго знает!

И в газетах дали двадцать девять объявлений.

Каждый месяц мэр Ендюк со свитою наведывался в мастерскую – норовил проконтролировать всё лично.

Дело вроде шло неплохо. Гипсовые головы для статуй шустро множились. И, главное, все были разные.

Тут вам и Пушкин, и Поль Робсон, и Навуходоносор, и Эйнштейн, и Маркс, и Бах, и Достоевский, и Толстой, и Еврипид, и Глинка, и Рублев, и Александр Македонский, и Индира Ганди, и Саврасов, и Бетховен, и Шаляпин, и Мичурин, и Крякутный, и Гомер…

Откуда только формы для голов брались?!

А может, скульптор сам лепил?..

И ведь – похоже!

Как выглядел Мольер или Спиноза, мэр Ендюк доподлинно не знал, но то, что, скажем, Пушкин был похож – отменно радовало глаз. Да и Поль Робсон все же больше смахивал на негра, а не на китайца…

«Тут и все другие – как живые, – обещал Валялис. – Без обмана. Я сначала головы наделаю, они сложней всего, а после – туловища. Это уже проще».

Мэр Ендюк кивал, вполне довольный результатом, и на месяц убывал.

И отцы города спокойно поживали.

А на исходе года разразилась катастрофа.

Мэр в который раз нагрянул в мастерскую и вдруг обнаружил, что Дамдэнцурэн куда-то сгинул. Обыскали всюду – не нашли.

В вокзальных кассах сообщили, что Валялис покупал себе билеты сразу в семь концов родной страны и где теперь искать его – неведомо.

Всё, что осталось от него, – без одной штуки тысяча голов различных гениев людского рода да запасы гипса, коего хватило бы на пять таких затеянных аллей.

Что дернуло Валялиса в бега – никто не понимал. Похоже, обессиленный творец сошел с ума, другого объяснения народ не находил.

Аркаша Писоедов, правда, как-то заикнулся, что Дамдэнцурэн, быть может, просто-напросто предчувствовал позор, который ляжет несмываемым пятном и на него, и на Ежополь, ибо никогда не верил в беспредельное величие идеи и водил, прохвост такой, всех за нос.

Впрочем, после этого начальник городской управы по культуре вмиг сменился и его преемник больше глупостей таких прилюдно не произносил, решив исчезновение Валялиса спустить на тормозах.

А время-то не ждет! И гости, надо полагать, вот-вот начнут съезжаться…

Тут и впрямь позора на века не оберешься.

Как же дальше быть?

Ведь даже целая бригада мастеров уже не сможет изготовить тулова под эдакую кучу гипсовых голов.

Не класть же головы на траву просто так, без ничего!

Тогда уж не Аллея Мировой Культурной Славы выйдет, а какой-то натуральный бред!

И мэр Ендюк, за ночь мыслительных радений ставший белым, точно снеговик, распорядился непреклонно: «Будем ставить, как хотели. Гипса – прорва, формы – сохранились. Вот и будем отливать в них тулова для статуй. А разнообразие позиций и телодвижений у скульптур, когда их шибко много, даже помешает их воспринимать. Я за границей был в музеях – очень нервничал потом».

Чтоб важному процессу не мешал никто, на улицу, где находилась мастерская, перестали допускать людей и разный транспорт.

Под угрозой лютых штрафов обитателям домов наружу выходить не разрешили вообще.

А чтобы люди к праздничному дню не перемерли с голодухи и от всякого отсутствия питья, по ночам, окольными путями, через узенькие подворотни, к ним неслышно пробирались спецуполномоченные по подпитке бедствующих граждан и, с оглядкою, совали в окна первых этажей необходимые продукты и напитки, каковые вслед за этим бережно распределялись среди всех других жильцов.

И надобно заметить, спецуполномоченных потом не отменили, а вот кто в дальнейшем бедствовал и по какому профилю – осталось тайною из тайн.

Короче, минул год – и население Ежополя, в связи с событием избавленное от любых работ, торжественно скопилось у начала замечательной аллеи.

Собственно, начала не было – аллея, как и затевалось, опоясывала город, заключенная в газоны изумрудно-ядовитого оттенка.

Злые языки шептали, будто их нарочно выкрасили накануне праздничного дня.

Но это, разумеется, не так.

В Ежополе на праздники всегда, по указанию его отцов, природа принималась шустро хорошеть.

Об этом даже в городских анналах поминалось: мол, порядок в городе – отменный.

Ну так вот, какое может быть начало у кольца?!

Да надо ж было где-то, при невиданном скоплении народа, громогласно объявить, что небывалая аллея – есть и на века останется доступной для счастливых любований!