Золотые миры - [9]

Нет ничего совершенней,

Чем тихая грусть на земле…

***

Некоторые стихи из «шести тетрадей» печатались в эмигрантских изданиях при жизни поэтессы, почти везде, где жили русские — от Парижа до Шанхая и Нью-Йорка. И в настоящее время публиковались в разных журналах и сборниках — в Казахстане, в России, за рубежом. Вот совсем недавние публикации: в 2012 г. в издательстве «Кругъ» в Москве вышла небольшая, изящно изданная книжка И.Кнорринг «О чём поют воды Салгира» (Беженский дневник. Стихи о России) — крымский период. Там же, в Москве, в издательстве «Вече» — 2011 г., в объёмной антологии «Молитвы русских поэтов. ХХ — XXI век» представлены духовные стихи И.Кнорринг и выдержки из её дневника. И я уже упоминала двухтомник «Повесть из собственной жизни», изданный в Москве, в издательстве «Аграф» (2009–2013)

Творчество её не забыто. Имя Ирины Кнорринг и её стихи появляются в разных сборниках, статьях, научных работах. Часть наследия сберегается главным хранилищем культурных ценностей России — РГАЛИ. На родине поэтессы, в деревне Елшанка под Самарой силами местных энтузиастов и учителей школы устраиваются конференции, литературные чтения в память своей землячки. Задуман музей семьи Кноррингов. На месте Никольской церкви, разрушенной в годы революции, планируют установить Поклонный Крест. В Никольской церкви крестили Ирину Кнорринг, на погосте покоились её предки. А чудесная природа этого края осталась неприкосновенной, воспетая в её стихах и дневниковых записях: «Мой воздушный замок — семейный очаг, ключ от замка — Елшанка».

Как восстанавливаются разрушенные храмы, так же нынче нуждается в восстановлении человеческая Душа, которую Ирина Кнорринг считала «храмом нежности и чистоты», «большой тайной», и я надеюсь, что стихи её помогут в этом.

Ирина Кнорринг давно уже стала частью великой русской культуры. Она — своими стихами и прозой — вернулась на родину, как всегда мечтала, как писала в своей «заветной тетради»:

Каждый том стихов — только новый ключ

От высоких дверей,

От глухих замков, от вечерних туч,

От души моей…

Каждый стон души — только новый дар,

Лучший дар земле…

Надежда Чернова

Елшанка

КНИГА ПЕРВАЯ. Харьков, Ростов-на-Дону, Кавказ, Крым (1914–1920)

«О, печаль! Ты опять навестила меня…»

О, печаль! Ты опять навестила меня

 И тебя я узнала опять!

Ты от мирного сна пробудила меня

И уселась ко мне на кровать.

Наклонилась ко мне, говоришь и поёшь

Всё печальные песни одни.

Но зачем же, печаль, ты тревожишь меня

В мои ясные детские дни?

О, вы светлые феи веселья и грёз,

Прогоните отсюда печаль,

И умчите меня вы от горя и слёз

В голубую прекрасную даль.

И умчалась я с феями весело в даль,

Где играет мерцание дня…

Уж ко мне не приходит печаль,

И мечта от неё охраняет меня.

5/ XII, 1917 (11 лет)

Рождество Христово

Была чудная ночь. Всё уснуло кругом

В той пещере, где спали овечьи стада,

У Марии родился младенец Христос

И зажглася святая звезда.

Пастухи увидали звезду, и лучом

Поманила она их куда-то вперёд.

Удивились тогда пастухи: для чего

В эту ночь та звезда их зовёт?

И явился к ним ангел с великих небес,

Тихо пел и прекрасную арфу он нёс,

И сказал пастухам: «В эту тихую ночь

В Иудее родился Христос.

Поклонитесь ему! И звезда приведёт

Вас к Тому, кто родился в спокойную дрёму».

Удивились тому пастухи и пошли

Поклониться младенцу святому.

20/ XII, 1917

«О, муза, муза! Вдохновеньем…»

О, муза, муза! Вдохновеньем

Мне душу осветила ты.

В минуту тихого забвенья

Дарю тебе сии мечты.

В них много горя, много муки,

Но много счастья и любви.

Писала это я от скуки —

Дарю тебе листы сии.

9/ IV, 1918 (12 лет)

«То был волшебный сон…»

То был волшебный сон.

И звёзд небесное мерцанье,

Ручья весеннего журчанье,

Далёкой церкви звон.

Природа мирно спит.

Упала звёздочка с небес.

В оцепененье дремлет лес.

Вершинами шумит.

Кругом всё мирно спит.

Уж нету резвых мотыльков.

Роса на венчиках цветов

Алмазами горит.

Далёкий слышен звон,

Меня зовёт с собой летать.

Кругом святая благодать…

То был волшебный сон.

15/ IV, 1918

На башне

Мерцали звёзды. Было тихо.

Царила ночь над всей землёй.

Роса алмазами блестела.

Покрыто всё и сном, и мглой.

Вот на вершину башни древней

Восходит рыцарь, в даль глядит,

И дума тяжкая больную

Младую грудь его теснит.

Он вспомнил всё: дни светлой свадьбы,

За нею смерть младой жены —

Всё промелькнуло, как виденье,

Как дни былые старины.

Живёт Адольф один, без друга,

Один на башне роковой.

Здесь пировал он шумно, здесь же

С женой расстался молодой.

Один Адольф. О, где вы, други!

Погибли все в одном бою,

Погибли все в жестокой битве,

Борясь за родину свою.

Но почему же благородный

Адольф на битву не пошёл?

Иль побоялся пасть сражённым?

Иль силы много не нашёл?

О, да! Адольф боялся смерти,

Любил девицу. Свадьбы ждал.

Он потому не шёл на битву —

И этим славу потерял.

Вот, наконец, Адольф женился,

Был счастлив он, но чрез два дня

Болезнью тяжкой заболела

И умерла его жена…

На грудь могучую, младую

Он тихо голову склонил,

И думу думая такую,

Слова печальные твердил:

«Я растерял всю волю, силу,

Как рыцарь, умер я для всех.

К чему я не пошёл на битву?

Боялся я! Позор и смех!

Пропала жизнь, погибла слава,

Погибло всё, что я любил…»

Вскочил Адольф, и меч тяжёлый