Золотые миры - [10]

Шрифт
Интервал

В младую грудь себе вонзил.

16/ IV, 1918

«Мне долина приснилася вдруг…»

Мне долина приснилася вдруг —
Всё приветливо, тихо вокруг.
Там повсюду летали мечты
И разбросаны всюду цветы.
Мне приснился зелёный покров
Тех далёких родимых лугов,
Мне приснился простор, небеса
И вдали дорогие леса.
Мне приснилася чёрная даль,
Там повсюду летала печаль,
Травы сохли под небом грозы,
Не видать благодатной росы.
Буря рвала с деревьев листы,
Ветер злой разгонял все мечты.
Всё удушено было тоской,
Всё окраплено было слезой.

16/ IV, 1918

Сказки («Однажды я в страну чудес…»)

Однажды я в страну чудес
И сказок заглянула —
Меня волна из той реки
Тихонько захлестнула…
Ко мне повеял ветерок,
Деревья чуть шумели.
На берегу рос старый дуб
И сказочные ели.
Там был прекрасный дивный сад
И в нём дворец высокий,
Сам домовой его стерёг
И леший красноокий.
Бродили сказки в том саду…
Вот феи-белоснежки,
Вот ведьма злая, серый волк
И гномы на тележке.
А по реке плыл лёгкий чёлн,
Украшенный цветами,
А в нём принцесса, с нею принц
С прекрасными кудрями.
Как куклы, за руки держась,
Герои нежной сказки
Плывут, то открывая вдруг,
То закрывая глазки.
А там, вдали, куда ведёт
Заглохшая тропинка,
В саду есть в дальнем уголке
Цветущая долинка.
На ней есть холмик небольшой,
Покрытый муравою,
И «Слава сказок» там была
С крылами за спиною.
Вокруг лица был яркий свет,
И дивными лучами
Он падал на чудесный сад
С высокими дворцами.
Под светом чудная страна,
Играя, процветала.
На небе полная луна
Смеялась и сияла.

23/ V, 1918

Хрустальный башмачок

У одной царевны-сказки
Был хрустальный башмачок, —
И на нём небесной краской
Нарисован василёк.
И его хранили нежно
Между пышных опахал,
Но толкнули раз небрежно —
Он разбился и пропал.

«В тёмном небе ночною порой…»

В тёмном небе ночною порой
Догорела звезда золотая.
Переполнена тайной тоской,
Чья-то жизнь отлетела младая.
Отлетела от хмурой земли,
От далёкого, грустного края,
Быстро скрылася в тёмной дали
И предстала пред аркою рая…
На земле же, под липой густой
Одинокая дева сидела
И о чём-то вздыхала порой,
И на небо со скорбью глядела.
И одною, одной лишь слезой
Помянула ту жизнь молодую,
Отлетевшую с ранней звездой,
В синеву заглядясь голубую.

14/ VIII, 1918 Пуща-Водица

Розы

Отчего благоухают розы
Пробуждающею утренней порой?
Отчего они роняют слёзы
С лепестков своих над мокрою травой?
Тихо всходит солнце и блистает,
Первый пышный луч бросает в сад,
А уж розы там опять благоухают,
Разливая тонкий аромат.
Все они так нежны и красивы,
В лепестках жемчужных много слёз —
Но зачем все розы горделивы?
Отчего нет кроткой между роз?

24/ VIII, 1918 Пуща-Водица

«Воспоминанья дней былых…»

Воспоминанья дней былых
Наводят сладкое молчанье,
В кругу друзей моих
Привольно нам, Воспоминанья.
Теснятся тесною гурьбой
Вокруг меня и надо мной.
Давно знакомые картины
Я вижу — ряд весёлых дней…
Вокруг меня леса, холмы, долины…
Воспоминанья прежних дней
Отрада мне. В кругу друзей
Оно приходит, как желанье
О, детских, светлых днях расскажет,
Навеет на меня мечтанье,
Картины радости покажет…
Ко мне, ко мне, Воспоминанье!..

7/ VIII, 1918 Пуща-Водица

«Люблю тебя, заката луч прощальный…»

Люблю тебя, заката луч прощальный,
Предвестника вечерней тишины,
Люблю твой алый цвет, стыдливый и печальный,
Как первые цветы младой весны
Но скоро от реки потянутся туманы
И на цветах заблещет чистая слеза.
Умчится луч в неведомые страны,
Последний раз взглянув на небеса.
Последний раз огонь свой мимолётный
Он отразит на медленных: волнах,
В последний раз с улыбкою невольной
Играет он на дремлющих полях.

18/ IX, 1918

Ночь

Мне вспомнились тихие звёздные ночи
И снег, освещённый одним фонарём,
И серое, точно свинцовое, небо,
Нависшие тучи над снежным ковром.
Кого-то ждала я. В окошко глядела.
И лампа большая безмолвно горела.
Выл ветер порою, никем невидим.
Склонясь на окошко, я тихо дремала.
Вдруг издали, плавно, один за другим
Послышались сладкие звуки рояля,
Сильней и сильней трепетали они,
То громко, тревожно, то вновь замирая.
На улице медленно гаснут огни —
На них я гляжу, на окне засыпая.
И снится мне даль, безызвестная даль.
Там море красою своею блистает,
Меня греет солнце и нежно ласкает,
Но тайно на душу ложится печаль,
И море, и пальмы, и всё исчезает.
И снится мне снова… Широкое поле,
И я, одинокая, в поле стою.
Кругом тишь, безлюдье. Одна я на поле,
Одну, как безумная, песню пою.
Вдруг фея спустилася, лёгкая, нежная,
Эфирная фея спустилась ко мне,
И стала весёлая я, безмятежная.
И вдруг поняла я, что это — во сне…
Проснулась я. Месяц уж на небе всплыл,
И стал он огнями цветными блистать.
На улицу нашу гляжу я опять —
И снова я вижу там снег неглубокий
И им заметённый фонарь одинокий.

23/ IX, 1918

Осень

Отцветает краса беззаботного лета
И становится мне всё грустней и грустней.
Солнце тёплое светит теперь без привета
И становятся дни холодней.
Невесёлые ночи, осенние ночи!
Что нарушило их тишину и покой?
Собираются листья осенние в кучи
И уносит их ветер долой.
Заунывные песни, осенние песни.
Ветер долго поёт средь ночной тишины.
О, вернутся ли снова весёлые песни,
Беззаботные грёзы весны!

Хризантемы

От родимого сада далёко,
В тесной вазе, на пыльном окне
Хризантемы стоят одиноко,
Увядая в ночной тишине.
Лепестки их так были красивы,

Еще от автора Ирина Николаевна Кнорринг
О чём поют воды Салгира

Поэтесса Ирина Кнорринг (1906–1943), чья короткая жизнь прошла в изгнании, в 1919–1920 гг. беженствовала с родителями по Югу России. Стихи и записи юного автора отразили хронику и атмосферу «бега». Вместе с тем, они сохранили колорит старого Симферополя, внезапно ставшего центром культурной жизни и «точкой исхода» России. В книге также собраны стихи разных лет из авторских сборников и рукописных тетрадей поэтессы.


Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 1

Дневник поэтессы Ирины Николаевны Кнорринг (1906–1943), названный ею «Повесть из собственной жизни», публикуется впервые. Первый том Дневника охватывает период с 1917-го по 1926 год и отражает ключевые события российской истории XX века, увиденные глазами «самой интимной и камерной поэтессы русского зарубежья». Дневник погружает читателя в атмосферу полунищей, но творчески богатой жизни русских беженцев; открывает неизвестную лакуну культурной жизни русской эмиграции — хронику дней Морского корпуса в Бизерте, будни русских поэтов и писателей в Париже и многое другое.


После всего

Негромкий, поэтический голос Кнорринг был услышан, отмечен и особо выделен в общем хоре русской зарубежной поэзии современниками. После выхода в свет в 1931 первого сборника стихов Кнорринг «Стихи о себе» Вл. Ходасевич в рецензии «„Женские“ стихи» писал: «Как и Ахматовой, Кнорринг порой удается сделать „женскость“ своих стихов нарочитым приемом. Той же Ахматовой Кнорринг обязана чувством меры, известною сдержанностью, осторожностью, вообще — вкусом, покидающим ее сравнительно редко. Кнорринг женственна.


Окна на север

Лирические стихи Кнорринг, раскрывающие личное, предельно интимны, большей частью щемяще-грустные, горькие, стремительные, исполненные безысходностью и отчаянием. И это не случайно. Кнорринг в 1927 заболела тяжелой формой диабета и свыше 15 лет жила под знаком смерти, в ожидании ее прихода, оторванная от активной литературной среды русского поэтического Парижа. Поэтесса часто лежит в госпитале, ее силы слабеют с каждым годом: «День догорит в неубранном саду. / В палате электричество потушат. / Сиделка подойдет: „уже в бреду“.


Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 2

Дневник поэтессы Ирины Николаевны Кнорринг (1906–1943), названный ею «Повесть из собственной жизни», публикуется впервые. Второй том Дневника охватывает период с 1926 по 1940 год и отражает события, происходившие с русскими эмигрантами во Франции. Читатель знакомится с буднями русских поэтов и писателей, добывающих средства к существованию в качестве мойщиков окон или упаковщиков парфюмерии; с бытом усадьбы Подгорного, где пустил свои корни Союз возвращения на Родину (и где отдыхает летом не ведающая об этом поэтесса с сыном); с работой Тургеневской библиотеки в Париже, детских лагерей Земгора, учреждений Красного Креста и других организаций, оказывающих помощь эмигрантам.


Стихотворения, не вошедшие в сборники и неопубликованные при жизни

В основу данной подборки стихов Ирины Николаевны Кнорринг легли стих, не вошедшие в прижизненные сборники, как напечатанные в периодике русского зарубежья, так и разысканные и подготовленные к печати к ее родственниками, в изданиях осуществленных в 1963, в 1967 гг. в Алма-Ате, стараниями прежде всего, бывшего мужа Кнорринг, Юрия Софиева, а также издания Кнорринг И. После всего: Стихи 1920-1942 гг. Алма-Ата, 1993. К сожалению, у к автору данной подборки, не попало для сверки ни одно из вышеуказанных изданий.


Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.