Золотые миры - [40]

Шрифт
Интервал

ПЕРВЫЙ
Нет, вот, сиди теперь и жди!
И, кажется, что безнадёжно!
Ещё, вдобавок, начались дожди.
ВТОРОЙ
Да, больше верить невозможно!
Всё обещают, а надежды нет.
ПЕРВЫЙ
Что ж! Будем здесь, закиснем в этой яме,
Забудем всё, останемся глупцами
И не увидим университет.
ВТОРОЙ
Так значит — никогда не верь надежде…
ПЕРВЫЙ (показывая на шелковицу)
Залезем же сюда, как прежде…
(Залезают на дерево и молчат. Появляется третья пара. Идут, разговаривая вполголоса)
ОНА
Что вас заставило покинуть Крым?
ОН
Да то же, что и вас, там не было сомнений.
Грузили корабли, и я попал последний…
И вот мы в Африке сидим.
ОНА
Что вы оставили?
ОН
Отца и мать,
И косы длинные, любимые украдкой,
Уют, ребячий смех, зелёную лампадку…
Всё то, о чём мне больно вспоминать.
И грустно мне, что никогда
Уж больше не вернусь туда.
ОНА
Зачем такие мысли допускать?
Зачем себя настраивать? Конечно,
В семейный круг вернётесь вы опять,
И будет счастье — бесконечно.
ОН
Неискренен, неверен ваш ответ
Пройдут года, быть может, много лет…
Моё предчувствие давно пророчит,
Что прошлому возврата больше нет
(Молчание)
ОНА
Какие пасмурные стали ночи.
ОН (задумчиво)
Ещё сильней воспоминанья этих мест!
Когда я в первый раз, печальный и убогий,
Шагал лениво по краю дороги,
Не думал я…
ОНА (медленно)
Среди маслин я вижу крест
ОН (испуганно)
Опомнитесь, что с вами! О, волненье!
Теперь вам всюду чудятся виденья.
ОНА (не поворачиваясь)
Идёмте, сердце стало глуше биться,
Мне страшно поднимать ресницы.
(На дорогу падают длинные, чёрные тени. Она вскрикивает)
ОН
Что с вами?
ОНА (тревожно)
Тень, здесь тень легла…
Я не могу идти, дрожат колени…
ОН
Здесь всюду от деревьев тени…
ОНА
Нет, здесь уронила тень живая мгла.
ОН
Что с вами?
ОНА
Слышите, как шелестят маслины,
Как стон растёт всё ближе и ясней?
ОН
Нет, это только ветер из долины.
ОНА
Назад, назад скорей!
(Яркая молния освещает белое шоссе, кудрявые маслины и тёмные фигуры. Гулкий и сдавленный гром прорезает ночь. Возвращается первая пара)
ОНА
Как холодно. Уж руки колет дрожь.
Как жаль, что не накинула бушлата!
Пустынно, жутко всё, и не поймёшь,
Какой печалью сердце сжато.
Всё кажется, что ждёт уродливая ложь
В бараках деревянного Сфаята.
И отчего так страшны вечера?
Как будто в вечность падают мгновенья.
Все дни, как дни, всё то же, что вчера.
Что будет завтра?.. Те же тени…
Но жуткой кажется вечерняя игра,
Как будто этот день последний!
(Уходят)
ВТОРОЙ ГАРДЕМАРИН (слезая с дерева)
Какой туман… какая тьма…
ПЕРВЫЙ
Здесь скоро все сойдут с ума!
Не знаю, от чего: от скуки, от вина,
Но скоро общее безумие настанет
В холодном дождевом тумане
Здесь близко поселился сатана!
ВТОРОЙ
Но странно — днём тревоги я не вижу.
ПЕРВЫЙ (решительно)
Сходить с ума, так уж в Париже!
(По шоссе проходит одинокий силуэт без шапки, с опущенной головой. Ночь и туман поглощают его)
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
(Поздний вечер. Маленькая, деревянная комната, почти сарай. Окно и дверь занавешаны одеялами, потолок тоже из одеял. Пред окном — маленький стол, покрытый каким-то одеялом. У другой двери — низкая постель. На стене, против двери — полка с книгами. Рядом, на паспорту, портреты Чехова и Блока. На столе лампа под зелёным абажуром из бумаги, чернила в пузырьке, перья, карандаши, тетради и листки бумаги. В жестяных банках — два букета ирисов. Тихо. Временами дождь стучит по стенам и крыше. Ветер дёргает ставни. За стеной слышен шум и разговор. Иногда под окошком раздаются шаги. Я сижу перед столом, неподвижно, сжав руки. Взгляд устремлён на цветы. Передо мной раскрытый том Блока. Молчание.)
Я (тихо)
И снова вечер. Снова этот стон,
Такой неясный и неуловимый.
Дрожит и веет легкокрылый сон,
Скользящий мимо.
Порывы ветра всё сильней.
Всё — отцветанье, мгла и темень…
Зачем, зачем явились мне
Две тени!
Недвижные цветы
Мертвы и безутешны.
Виденья темноты
Так нежны.
Слышен Далёкий звон…
И в сердце стон — Тише.
(Порыв ветра заглушает последние слова)
ГОЛОС ЗА СТЕНОЙ
Ну, выучил французские глаголы?
Ты у меня смотри, прилежнее учи!
Я
Вот лампы огонёк весёлый
На стол бросает яркие лучи.
И над страницами любимой книги
Цветут красиво-гаснущие миги.
(В соседнем бараке спевка. Доносятся мотивы и слова молитв. Занавеска на окне колышется и тени двигаются)
Дрожат, дрожат загадочные тени,
Скользя во тьму…
Нет, никогда сверкающих мгновений
Я не пойму.
Скользят, скользят куда-то в бесконечность,
Туда, туда.
Нет, никогда мне не постигнуть вечность,
Нет, никогда!
ГОЛОС ЗА СТЕНОЙ
Скажи, как будет parti cipe passe?
Я (рассеянно)
Вот так скользили тени по шоссе…
И кровь настойчиво в висках стучала.
А я тогда хотела слишком мало.
ХОР
Рождество Твоё, Христе Боже наш…
Я
Как мучительно, как всё странно.
Холодный вечер душит туманом,
Дрожит в руке карандаш.
Мне кажется, что я сошла с ум, а,
Какой-то бред мне сердце сжал…
ХОР
Воссия мирови свет разума!
Я
И тени, тени молчат, дрожа.
Каких-то звуков сплетаются нити.
Мне хорошо в этом злом бреду.
ХОР
Хвалите имя Господне, хвалите!
Я
Нет, я себя никогда не найду!
ГОЛОС В ПОРЫВЕ ВЕТРА
Для чего здесь бьётся горячее
Сердце, скованное из огня?
В этих стенах глаза незрячие
Не увидят весеннего дня.
Никогда глаза молчаливые
Не увидят красивых снов.
Никогда эти пальцы лживые
Не напишут звенящих стихов.
Будет тише, будет беззвучнее,

Еще от автора Ирина Николаевна Кнорринг
О чём поют воды Салгира

Поэтесса Ирина Кнорринг (1906–1943), чья короткая жизнь прошла в изгнании, в 1919–1920 гг. беженствовала с родителями по Югу России. Стихи и записи юного автора отразили хронику и атмосферу «бега». Вместе с тем, они сохранили колорит старого Симферополя, внезапно ставшего центром культурной жизни и «точкой исхода» России. В книге также собраны стихи разных лет из авторских сборников и рукописных тетрадей поэтессы.


Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 1

Дневник поэтессы Ирины Николаевны Кнорринг (1906–1943), названный ею «Повесть из собственной жизни», публикуется впервые. Первый том Дневника охватывает период с 1917-го по 1926 год и отражает ключевые события российской истории XX века, увиденные глазами «самой интимной и камерной поэтессы русского зарубежья». Дневник погружает читателя в атмосферу полунищей, но творчески богатой жизни русских беженцев; открывает неизвестную лакуну культурной жизни русской эмиграции — хронику дней Морского корпуса в Бизерте, будни русских поэтов и писателей в Париже и многое другое.


После всего

Негромкий, поэтический голос Кнорринг был услышан, отмечен и особо выделен в общем хоре русской зарубежной поэзии современниками. После выхода в свет в 1931 первого сборника стихов Кнорринг «Стихи о себе» Вл. Ходасевич в рецензии «„Женские“ стихи» писал: «Как и Ахматовой, Кнорринг порой удается сделать „женскость“ своих стихов нарочитым приемом. Той же Ахматовой Кнорринг обязана чувством меры, известною сдержанностью, осторожностью, вообще — вкусом, покидающим ее сравнительно редко. Кнорринг женственна.


Окна на север

Лирические стихи Кнорринг, раскрывающие личное, предельно интимны, большей частью щемяще-грустные, горькие, стремительные, исполненные безысходностью и отчаянием. И это не случайно. Кнорринг в 1927 заболела тяжелой формой диабета и свыше 15 лет жила под знаком смерти, в ожидании ее прихода, оторванная от активной литературной среды русского поэтического Парижа. Поэтесса часто лежит в госпитале, ее силы слабеют с каждым годом: «День догорит в неубранном саду. / В палате электричество потушат. / Сиделка подойдет: „уже в бреду“.


Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 2

Дневник поэтессы Ирины Николаевны Кнорринг (1906–1943), названный ею «Повесть из собственной жизни», публикуется впервые. Второй том Дневника охватывает период с 1926 по 1940 год и отражает события, происходившие с русскими эмигрантами во Франции. Читатель знакомится с буднями русских поэтов и писателей, добывающих средства к существованию в качестве мойщиков окон или упаковщиков парфюмерии; с бытом усадьбы Подгорного, где пустил свои корни Союз возвращения на Родину (и где отдыхает летом не ведающая об этом поэтесса с сыном); с работой Тургеневской библиотеки в Париже, детских лагерей Земгора, учреждений Красного Креста и других организаций, оказывающих помощь эмигрантам.


Стихотворения, не вошедшие в сборники и неопубликованные при жизни

В основу данной подборки стихов Ирины Николаевны Кнорринг легли стих, не вошедшие в прижизненные сборники, как напечатанные в периодике русского зарубежья, так и разысканные и подготовленные к печати к ее родственниками, в изданиях осуществленных в 1963, в 1967 гг. в Алма-Ате, стараниями прежде всего, бывшего мужа Кнорринг, Юрия Софиева, а также издания Кнорринг И. После всего: Стихи 1920-1942 гг. Алма-Ата, 1993. К сожалению, у к автору данной подборки, не попало для сверки ни одно из вышеуказанных изданий.


Рекомендуем почитать
Лукьяненко

Книга о выдающемся советском ученом-селекционере академике Павле Пантелеймоновиче Лукьяненко, создателе многих новых сортов пшеницы, в том числе знаменитой Безостой-1. Автор широко использует малоизвестные материалы, а также личный архив ученого и воспоминания о нем ближайших соратников и учеников.


Красный Ярда

Повесть ленинградского писателя Георгия Шубина представляет собой хронологически последовательное описание жизненного пути автора всемирно знаменитых «Похождений бравого солдата Швейка». В повести рассказывается о реальных исторических лицах, с которыми Гашеку приходилось сталкиваться. Биография Гашека очень интересна, богата переломными моментами, круто менявшими его жизненный путь.


Чернышевский

Работа Л. Б. Каменева является одной из самых глубоких и интересных работ о Чернышевском. Свежесть и яркость языка ставят последнюю в ряды тех немногочисленных книг, которые с одинаковым успехом и интересом могут быть читаемы и квалифицированными научными кадрами и широкими трудящимися массами. Автор рассматривает Чернышевского, его жизнь революционную деятельность и научные взгляды с момента поступления его в университет до последних его дней. В книге подробно анализируется роль Чернышевского как идеолога крестьянской революции, духовного вождя и идейного вдохновителя разночинцев, его философские, эстетические и литературные взгляды, его влияние на современников и последующие поколения, его трагическая судьба. В конце книги приложена библиография. Аннотация по: Чернышевский / Л. Б. Каменев. — 2-е изд., испр. — М.; Л.: Гос.


Морской космический флот. Его люди, работа, океанские походы

В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.


Духи дельты Нигера. Реальная история похищения

Нигерия… Вы никогда не задумывались о том, сколько криминала на самом деле происходит в этом опасном государстве Западной Африки? Похищения, терроризм, убийства и пытки. Систематически боевики берут в заложники иностранных граждан с целью получения выкупа. Это – главный способ их заработка. С каждым годом людей пропадает все больше, а шансов спастись все меньше. Автор книги Сергей Медалин пробыл в плену 2 месяца. Как ему удалось остаться в живых и совершить побег, а главное, сохранить рассудок?В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.


Расшифрованный Достоевский. «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы»

Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.