Попробовав с ходу разгромить обезьян и ничего не добившись, Бугрима решил выйти из леса и разбить лагерь на высоком плоскогорье. Здесь отдохнуть и потом, хорошо изучив повадки обезьян, начать новое наступление. Он хотел дойти до центра Африки, где, по рассказам пленных, хранилось в недрах золото и росли деревья-великаны. По преданию, полководец, отведавший плод такого дерева, становится непобедимым.
Бугрима никогда не отступал от намеченной цели. И на этот раз любой ценой решил добиться победы. Он собрал военный совет и выслушал мнение своих подчиненных. Командиры отрядов стали доказывать, что нападать на обезьян следует ночью. Как всякое зверье, гориллы ночью спят. Надо только выследить их лежбища и ударить с наступлением темноты.
Бугрима согласился. Все были уверены в близкой победе. Один Иван Щавель сидел на совете хмурый и молчаливый.
— Что с тобой, Щавель? — спросил своего телохранителя Бугрима.
— Не уверен я, что ваше решение верное.
— Почему?
— Ночи коротки, не успеем обернуться.
— Успеем, — уверенно возразил Бугрима.
Но телохранитель оказался мудрее военачальника. Один из лучших отрядов Бугримы напал ночью на лежбище горилл и обратил в бегство захваченных врасплох зверей. Но затемно воины не сумели вернуться в свой лагерь, рассвет застал их в лесу. И тут тьма-тьмою с деревьев, как с неба, свалились гориллы и растерзали отряд. Лишь несколько человек вернулись обратно на плоскогорье.
Рассвирепел Бугрима и на другую ночь послал в лес новый отряд. Но беда повторилась. Тогда на следующую ночь Бугрима сам повел в лес своих лучших воинов. Но и полководец не сумел затемно вернуться в лагерь, все люди погибли. Бугрима был ранен, на Щавель чудом сумел вынести из леса своего повелителя.
Весь лагерь поник духом. Одно слово «горилла» наводило на людей страх.
Бугрима собрал в своем шатре совет.
— Я должен разбить этих чудовищ и добраться до центра острова, сказал он. — Иначе какой же я полководец?
И приказал трем лучшим гонцам: быстрее самого быстрого коня добраться до Гибралтара, снять с якоря всю флотилию и плыть в Вавилонию.
— Царь вавилонский всемогущ, — сказал Бугрима. — Он построил башню высотой до неба. Пусть отольет мне пушку, выстрел которой достанет до солнца. Отдайте ему все золото, что есть на моих кораблях, и привезите пушку.
— Зачем тебе такая пушка? — спросили члены совета.
Зло сверкая глазами, Бугрима ответил:
— Будет на острове ночь, пока я не уничтожу волосатую тварь.
Ускакали гонцы, и воины стали ждать, когда их флотилия причалит к африканскому берегу. Сначала люди не понимали — что затеял Бугрима. Потом прошел слух, будто полководец решил уничтожить солнце, чтобы наступила нужная для победы нескончаемая ночь. Лагерь охватила паника. Забыли даже о гориллах, такой ужас навела на людей эта весть.
Пошли к Бугриме. Он лежал раненый в шалаше, и телохранители никого к нему не пустили.
— Передайте этим дуракам, — сказал он, — что гориллы не дадут нам сойти с плоскогорья, пока светит солнце. Мы все тут погибнем, не победив. Нас ждет не только смерть, но и позор.
— У нас есть ружья, надо стрелять по гориллам, — кричали за шатром люди.
— Звери разбегутся. Никаких ружей не хватит, чтоб перебить эту нечисть. Мы можем лишь в долгую ночь незаметно обойти главный их табор и пробиться в глубь острова.
Так через своих телохранителей ответил Бугрима, и народ разошелся в тяжелом молчании.
Ивану Щавелю, наверное, горше других было думать о том, что скоро не станет солнца. Он был хлебороб и подался к Бугриме в телохранители из-за неурожая, чтобы прокормить семью. Иван знал, как напоенная дождем земля любит солнце, как свеж и ласков в тихий день восход и как мудр закат. От красоты которого аж дух захватывает.
Поразмыслив, Щавель решил поговорить с Бугримой.
В теплый вечер, когда заходящее за море солнце разжигало костры на воде, когда тишину нарушало лишь пение диковинных птиц и мягкий ветерок был сладок и приятен, как прохладный русский квас, — Щавель приказал вынести перебинтованного Бугриму из шатра. Носилки, на которых сидел полководец, поставили на край горы, откуда открывалось море и хорошо был виден закат.
— Смотри, Бугрима, — сказал Щавель. — Смотри, и боль твоих ран затихнет.
— Что там за морем, почему костры горят?
— Разве ты никогда не любовался закатом?
— Нет. Я полководец, а не красна девица, чтоб любоваться, — гордо ответил Бугрима.
— Чем знатнее человек, тем больше он должен смыслить в красоте, сказал Щавель и спросил: — Боль твоих ран затихает?
— Да, затихает, оттого что я смотрю на костры.
— Это не костры. Это и есть закат. Каждый день так заходит солнце.
— Значит, солнце меня может вылечить?
— Да, если ты будешь сидеть, пока последний луч не спрячется за горизонтом и не погаснут волшебные костры.
— Почему они волшебные?
— Потому что их нет, а ты их видишь.
— Это чудо, — сказал Бугрима.
— Красота и есть чудо, — ответил Щавель и ушел, оставив полководца одного.
На другой вечер Бугрима уже сам попросил, чтоб его вынесли к ущелью, откуда был хорошо виден закат. И опять он просидел дотемна, пока не погас на небе последний луч солнца и не исчезли костры. Затихали его раны, полководец, глядя на закат, улыбался.
