Золотой след - [19]
Тимка считал себя первым на деревне красавцем. Особой его гордостью были усы, черные, пышные, словно с другого лица к нему пересаженные. На людях он всегда их подкручивал и разглядывал в зеркальце, которое носил с собой. За это его и прозвали Усатым.
Лет ему было не больше тридцати, и ничем он отроду не болел. Но когда бригадир посылал его на работу (Тимка вступил в колхоз в первый же год вместе со всеми), он всегда начинал на что-нибудь жаловаться. То ноги у него ломит, то шею не может повернут, то внутри что-то забулькает. За все лето один трудодень зарабатывал. И то, можно сказать, ни за что: утащили его бабы на луг сено убирать, и он там под стогом с граблями день просидел; но бригадир увидел, что грабли хоть в руках держал, и в табеле крестик поставил, вроде чтоб подбодрить. А он все равно на другой день не вышел на работу.
Тогда председатель определил Тимку в помощники конюху.
Может, на этом деле польза от него будет. Но и тут Тимка отличился. Стал день-деньской просиживать у ворот. Сена лошадям в ясли набросает, малость стойла уберет и снова на солнышке греется.
И до того он, надо сказать, обленился на этой работе, что перестал даже дома поросенка кормить. И сам впроголодь жил, всухомятку питался. В воскресный день в гости к кому-нибудь зайдет, щами его угостят, и опять неделю ходит, сухую корку жует.
Прошло лето, настали холода. А Тимке избу топить нечем, ни полена дров во дворе. Что делать? Раньше хоть и не в милости родительской был, да все-таки дровами отцовскими пользовался. А теперь где топливо взять? Пошел к колхозным плотникам щепки собирать — конюшню они строили. Дали ему немного щепок. Пожег, и снова холодно в хате. А у соседа, Никифора Приходько, дров, между прочим, полон двор был и торфу — гора. Тимка давно поглядывал на Приходькин двор и вздыхал. Потом не выдержал и пошел просить. Никифор Приходько в прошлом году помер. Хороший был человек, работящий, твердый характером. Правнук того Приходьки, который первым получил прозвище Самостоятельный за его твердый характер и начитанность. Тимка ушел от него ни с чем.
— Не дам тебе ни дров, ни торфу, — сказал Приходько ему. — Где ты был, когда мы на торфянике работали? На полатях отсыпался? Ну вот иди постучи теперь зубами на своих полатях.
Ушел Тимка, ни слова не сказал, только косо поглядел на соседа.
А ночью у Приходьки загорелся сарай.
— Самостоятельный горит! — кричали люди, сбегаясь со всей деревни.
Хорошо, ветра не было, а то бы вся деревня занялась.
Тимки на пожаре не было, то ли прятался, то ли куда уходил. Но Приходько все поглядывал на Тимкину конуру: некому было больше поджечь
Однако не пойманный — не вор. Вызвали Тимку утром в сельсовет: он знай твердит себе одно: «Да что вы, люди добрые, меня и в деревне-то не было, на рыбалку ходил». Попробуй докажи, что врет. Отпустили Тимку. Но с той поры косились забарцы на Тимку — плохой, мол, человек.
К молве этой в скором времени присоединилась другая, более тяжкая: стали бабы говорить, что Тимка — оборотень. Откуда сыр-бор?
Был у Приходько племянник Никита, по прозвищу Ширяй. И была у Никиты невеста, красавица Настя, дочка вдовы Дарьи Черешкиной, набожной женщины, к которой часто старуха Авдотья гадать приходила.
Уехал Никита в райцентр на курсы трактористов, на всю осень и зиму. И с той поры наш Тимка Усатый вдруг преобразился, другим человеком стал. Купил себе костюм, уж на какие деньги — не известно, ботинки по последней моде и даже съездил в город Климов, постригся там под «польку».
— Не жениться ли вздумал наш красавец? — стали смеяться бабы. Поглядите на этого щеголя.
Тимка на это не отвечал. И впрямь у него было такое желание жениться. Не стал Тимка давать прохода Насте Черешкиной, своей соседке. Она идет на работу, он догоняет и идет рядышком. Она вечером в кино, и он за ней, да все норовит поближе сесть, словом перекинуться. И с Настиной матерью любезным стал. То дров ей наколет, в сени натаскает, то навоз из хлева поможет выгрести, а все при случае Настю нахваливает, — какая она красивая да какая работящая. Дарья Матвеевна только вздыхает, а самой-то невдомек, к чему это Тимка клонит. Думает, поумнел, мол, человек, жить в мире и согласии со всеми желает. И Настя поначалу все отшучивалась. Могло разве прийти ей в голову, что Тимка по-серьезному за ней ухаживает. У неё был жених — Никита, и все знали, как вернется парень с курсов, свадьба будет. А Тимка какой жених, смех один.
Возвращалась однажды Настя из кино одна, не захотела подруг дожидаться. И вот догнал её Тимка. Поздоровался и говорит:
— Слышь, Настя, дело к тебе есть. Выходи за меня замуж.
Настя рассмеялась:
— Ох, и забавный ты, Тимка. Когда прикажешь выходить-то?
— Да хоть завтра.
Настя ещё пуще давай смеяться, за шутку приняла.
Но Тимка не шутил.
В погожий день стлали на лугу бабы лен, всей деревней вышли. От самого пастбища, где табун лошадей ходил, да торфяников растянулись они пестрой цепочкой. Девчата с Попова конца, а с ними Настя, заняли делянку возле самой Серебрянки, недалеко от сенного стога. Вот наступил полдень. Собрались все под стогом полудничать. А Настя пошла по берегу прогуляться. Недалеко отошла, как увидела чудо: появляется перед ней черт, самый настоящий — волосатый, с рогами, с хвостом, язык красный высунул. Схватил Настю за руку и держит. Все так и ахнули. Настя со страху и голос потеряла, стоит как завороженная. А он что-то, видно, сказал ей, бросил и бежать. Настя упала. Все к ней. А черт добежал до табуна, вскочил на коня и к лесу голопом. Пока бабы ахали да охали, его и след простыл. Привели Настю в чувство, усадили под стогом. Спрашивают:
Возвращаясь с юга, маленькая группа земляков с Брянщины при необычных обстоятельствах неожиданно оказывается в сопредельном пространстве, в цивилизации фаэтов. Герои соприкасаются с неведомой им жизнью, попадают в невероятные ситуации.
В отрывок из романа «Чаша терпения» включены два важных для героя эпизода: смерть и похороны лучшего друга, большого ученого, и смерть и похороны «отца народов» Сталина.
Писатель Гавриил Федотов живет в Пензе. В разных издательствах страны (Пенза, Саратов, Москва) вышли его книги: сборники рассказов «Счастье матери», «Приметы времени», «Открытые двери», повести «Подруги» и «Одиннадцать», сборники повестей и рассказов «Друзья», «Бедовая», «Новый человек», «Близко к сердцу» и др. Повести «В тылу», «Тарас Харитонов» и «Любовь последняя…» различны по сюжету, но все они объединяются одной темой — темой труда, одним героем — человеком труда. Писатель ведет своего героя от понимания мира к ответственности за мир Правдиво, с художественной достоверностью показывая воздействие труда на формирование характера, писатель убеждает, как это важно, когда человеческое взросление проходит в труде. Высокую оценку повестям этой книги дал известный советский писатель Ефим Пермитин.
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».