– Вот с того и начинали бы! Вы боитесь за собственную шкуру!
– Конечно, боюсь! Шкура-то у меня одна. Не казенная! А за расу свою, за человечество, я переживаю тоже. Не меньше, чем вы – за свой клан!
– Как бы там ни было,- нервно сказала Лэркен барлума,- не желаю я больше участвовать в вашем с Ассирэн лиданум авантюризме! Мириться с такими вот чудовищными последствиями ваших… ошибок не желаю!
– И что же вы предлагаете?- с ядовитой иронией поинтересовался Ольмезовский.
– Аннулировать наш договор! Весь этот План ваш похерить к чертям собачьим! Хватит с меня, довольно!
– Ни о каком аннулировании не может быть и речи!- заявил Ольмезовский.- В своем ли вы уме? Я работал, как проклятый, три десятка лет, и знал зачем! Я никому не позволю превращать труды всей моей жизни в дерьмо! Ни вам, барлума, ни кому-либо другому!
– Но а'дмори абанош! Он подозревает нас в сговоре! Обвинение в намеренном биологическом загрязнении генома расы – прекрасный повод для военной агрессии по отношению к моему клану! Вы что, думаете, вам позволят остаться в стороне? Ничего подобного! Вас уничтожат тоже, вместе с нами. Всю расу! Чтоб никто больше не смог воспользоваться вашими уникальными биоинженерными технологиями.
– Именно это вы и собирались сотворить с нами, активируя на планете вирус алой лихорадки!
– Опять вы за старое, Ян! Это случайность!
– Подозрительно выгодная вам случайность. А что касается этого Ми-Грайона… Не мне учить вас, как решать такие вопросы!
– Да, но вместо него все равно ведь пришлют другого!
– Ну, ума у него наверняка будет вполовину меньше. Пока вникнет в дела, да пока сообразит, что к чему… Вот вам и время в лишние два-три года!
– А там снова какой-нибудь несчастный случай?- съязвила барлума.
– А там,- сказал Ольмезовский,- можно каким-либо образом добиться, чтобы на эту должность прислали лояльного к нашему Плану человека. Кстати, мы не одни. Фредди, можешь войти.
Фредди нерешительно шагнул сквозь увитую сбросившим листья терранским плющом арку входа.
– Простите,- смущенно проговорил Фредди, приветственно кивая Чужой.- я не хотел мешать…
– Что у тебя, мальчик?- вежливо обратился к нему Ольмезовский.
– Вот,- Фредди раскрыл дискетницу.- Здесь расчеты, что вы просили еще полгода назад. Вам они, наверное, уже не нужны… И еще там кое-какие файлы… Просмотрите их обязательно.
– Молодец, Фредди,- похвалил его Ольмезовский, пряча диск в карман.- Спасибо! А сейчас оставь нас, пожалуйста.
– Ян профессор, да он же все слышал!- догадалась Лэркен барлума.- Он же все понял! Откуда он знает метаязык?
– Джейни со своей третьей паранормой,- с искреннею досадой проговорил Ольмезовский; Фредди сразу же перестал понимать все, о чем он еще говорил с Чужой.
Он смог разобрать только имя Джейни да слова "раппорт" и "паранорма". Вообще говоря, надо было срочно уносить отсюда ноги, но мальчик стоял, не в силах найти в себе достаточно воли, чтобы сдвинуть с места хотя бы палец.
– Фредди, что ты слышал и что понял?- спросил у него Ольмезовский.
– То, что вы, Ян Ольгердович, и вы, Лэркен барлума, обговариваете какое-то гнусное преступление!- выпалил Фредди быстрее, чем успел сообразить, что говорить этого было не надо. Но язык несло дальше, он не мог остановиться:- Возможно, даже и убийство!
– Фредди,- Ян Ольгердович присел перед ним, заглядывая в глаза, – ты все-все не так понял! Правда, не так. А теперь пойди, погуляй по пляжу. Подыши свежим воздухом, проветри голову. Легче станет, поверь. Что-то еще?
– Да. Ян Ольгердович… Лэркен… Мне все время снится один и тот же сон. Кошмарный. Огонь, льющийся с небес. Цунами. Гибель Содатума. Ян Ольгердович, Лэркен… Это из-за вас обрушился нам на головы небесный огонь. Предотвратите, если можете.
– Спасибо за предупреждение,- очень серьезно проговорил Ольмезовский.- Мы примем к сведению. А теперь ступай. Ступай, Фредди.
– Думаете, сработает?- скептически произнесла Лэркен Тойвальшен на метаязыке.
– Уже сработало,- сказал Ольмезовский, тоже на метаязыке Чужих, провожая взглядом узкую мальчишечью спину.
– О!- только и сказала Лэркен, сообразив в чем было дело.
Фредди бесцельно брел по набережной, куда глаза глядят.
Сыпалась с небес мелкая противная осенняя морось, не вдруг и поймешь, туман, дождь или мелкий мокрый снег. Воздух дышал промозглою сыростью. Океан штормило. Порывы резкого северного ветра закручивали на волнах шапки грязно-белой пены.
Молча смотрел Фредди на свинцово-серую поверхность океана и тревожным диссонансом звучала вокруг него привычная музыка.
Что-то не так было в окружающем мире.
Какая-то непостижимая неправильность разрушала гармонию, не давая покоя.
Фредди никак не мог понять, в чем же дело.
Он отлип от парапета и медленно побрел дальше.
– Не знаю и знать не хочу!- донесся до него чей-то визгливый голос.
Фредди лениво повернул в ту сторону: все ж какое-никакое, а развлечение. Кому еще могло придти в голову гулять в этакую непогодь?
У лестницы стояли и спорили две женщины: одна сухая, пожилая, высокая дама, исполненная аристократического достоинства, другая больше всего напоминала тощего подростка; она была невысокой, неряшливо и нелепо одетой, в кепке козырьком назад и старых-престарых космических ботинках со стертыми носками. Сразу создавалось впечатление, что тощая своими ботинками усердно пинала кого-то под увесистый, надо думать, зад, а потом сохранила обувь в память о той исторической победе.
