Повинуясь безотчетному импульсу, вошел Фредди в храм и остановился на пороге. Шла служба, а он знал откуда-то, что во время службы ходить по храму нежелательно.
Стоял и слушал он чистые голоса священников и церковного хора, желто-оранжевые огоньки множества зажженных свечей сливались в сплошное золотое сияние. И кружилась от специфичного запаха благовоний голова. Фредди вцепился в стену, чтобы не упасть.
Ярко и отчетливо вспыхнул в памяти недавний кошмарный сон.
…Двое на пляже… Предательство любимой… Глаз урагана, багровое солнце, гневно взирающий на обреченный город сквозь толщу несущейся к берегу сокрушительной волны-цунами…
Придя в себя, обнаружил он, что лежит на деревянной лавке в помещении, очень похожем на монастырскую келью. Во всяком случае, именно так мальчик и представлял себе эти келии – голые каменные стены, узкое вертикальное окно, грубые деревянные стол, два стула и лавка, она же постель, на которой Фредди и лежал… жилище аскета, отрекшегося от мирской суеты.
Фредди сел, недоуменно оглядываясь. И увидел рядом с собой человека… монаха? Или кто он там был? Первый ранг и третья категория целителя.
– Патриарх Тихон,- назвался священнослужитель, голос у него оказался глубоким и звучным, как колокол.- Можешь звать меня именно так.
– Простите,- смущенно сказал Фредди.- Я… Я кажется сознание там потерял…
– Милостью Господа нашего дано было тебе во время службы видение,- проговорил патриарх.- Что ты видел, мальчик?
– Я…- Фредди помолчал, пытаясь собрать все свои мысли в кучку. Патриарх не торопил его.- Да я случайно, в общем, зашел. Не знаю уж, что накатило на меня… Я видел предательство. И небо в огне. Глупо, да? И цунами,- он поежился, вспоминая.- Мин-лиа сэлиданум говорит, что это последствия комы, все эти ужасные сны. Она дает мне успокоительное.
– Бывает, сны предостерегают нас,- задумчиво проговорил патриарх.- Вот и Пилату перед казнью говорила жена его: отпусти Сего человека, ныне я во сне много пострадала за Него…
– Он послушал?- заинтересованно спросил Фредди.
Нет, конечно. Иначе б нас здесь не было.
Патриарх поднялся – легко и энергично, как юноша, но ничего юношеского не было в его взгляде – спокойном, властном, сочувственном.
– Ой,- спохватился Фредди, тоже вскакивая.- Мне ж бежать надо! Еще Яна Ольгердовича искать… Простите, что помешал вам…
– Не сотвори себе кумира, мальчик,- сказал патриарх на прощание.
Фредди остановился на пороге, удивленно глядя на священника.
– А это как?- спросил он наконец первое, что пришло в голову, видя, что сам Тихон больше говорить не собирался.
– Все, что ты поставишь выше Бога в сердце твоем, будет отнято у тебя и разрушено,- пояснил патриарх.- Поклонение кумиру же, будь то материальные ценности или живой человек, есть попытка земное поставить выше Божественного. И когда кумир твой поведет себя не так, как тебе хочется или как ты ожидаешь от него, ты начнешь презирать его, осуждать и ненавидеть. И сие сонмище злых страстей совсем отвратит тебя от Бога и ввергнет в ад диавольский душу твою.
– Не верю я в вашего Бога!- хмуро отвечал Фредди, смущенный словами патриарха.- Уж простите… И в церкви оказался случайно! Просто мимо шел…
– Просто так в храм не приходят,- покачал головой патриарх.- Это – знак того, что ты на верном пути. Но ты еще не готов, мальчик. Ступай с миром.
Очутившись на улице, Фредди обалдело подумал, что совсем не запомнил лица патриарха. Голос помнил и взгляд тоже… А лицо – хоть убей.
Решительно выкинув из головы случившееся в церкви, Фредди побрел в сторону больничных корпусов.
Надо было найти Яна Ольгердовича, отдать ему диск.
Шел дождь – мелкий и противный, как и все затяжные дожди осенью. Фредди завернул к небольшой беседке, окруженной обширнейшей лужей: там кто-то был, и голоса показались знакомыми.
Вскоре Фредди понял, что не ошибся.
В беседке прятались от дождя, разговаривая друг с другом, Ян Ольгердович и Лэркен Тойвальшен.
Фредди устроился под деревянным козырьком у входа, решив не мешать, а просто подождать, покуда они выйдут оттуда.
Сам того не желая, мальчик хорошо слышал каждое слово.
– Приношу свои соболезнования,- говорил Ян Ольгердович,- по поводу погибшего транспортника…
– Хватит держать меня за дурочку, Ян профессор!- резко, зло перебила его Лэркен Тойвальшен.- Я все понимаю! Но принять ту легкость, с какой вы на пару с Ассирэн лиданум распоряжаетесь жизнями детей моего клана не могу и не хочу!
– Мне очень жаль,- спокойно говорил Ольмезовский.- Но, подумайте сами, разве был у нас иной выбор?
– Если вы не нашли иного выхода, то это еще не значит, что его не было! Может, для вас полмиллиона детей и женщин мало что значит, но для меня это далеко не так! Тойвальшенов всего сто десять миллионов! И половина из нас – с красной линией в генкарте! В таких условиях жизнь каждого ребенка бесценна, а вы не придумали ничего более умного, кроме как уничтожить таким трудом полученные достижения! Лучшую часть клана! Его будущее!
– А мне разве легко?- рассердился Ольмезовский.- Я, если хотите знать, рискую не только перспективами "Клонэйда" как крупнейшей компании в области биоинженерных услуг. Если доверие к нам окажется подорвано, мы лишимся всех активов! Всей научной базы! О клиентуре я вообще уже молчу! Кроме всего этого, рискую я еще собственным душевным здоровьем, потому что изгнание из инфосферы для перворангового – это гибель! А мне жить на свете еще не надоело.
