Знание-сила, 2009 № 02 (980) - [54]
При Алексее Михайловиче проложен путь для живой рыбы, предназначенной для царского дворца, от Белоозера в Москву. Рыбу везли речным путем в особых «лодках-стругах прорезных», садки с живой рыбой в лодках находились в проточной воде. По словам документа, «шла стругами живая красная рыба с Волги». В подмосковном Дмитрове устроены были большие пруды для живой рыбы, которые охраняли «царские рыбные сторожи при прудах». Сохранилось описание царского «рыбного пути» от Белоозера Шексной-рекой до Волги, Волгой вверх до Углича, от Углича по рекам Дубне и Яхроме до Дмитрова. Всего 410 верст. В дмитровских прудах содержали огромные запасы рыбы. По словам современников, «про царских обиход» собирали в год «рыбных запасов» почти на 100 тысяч рублей. Значительная сумма, если сравнить: подати и сборы государства Российского в середине XVII века составляли примерно 1 миллион 100 тысяч рублей.
Знающий подробности русского быта И.Е. Забелин замечал, что «красную рыбу» в XVII веке можно было купить на торгу, но «такой осетрины, какая подавалась за царским столом, купить нигде не было возможности». Самая лучшая рыба «повсюду отбиралась на царских обиход». Такое обилие царский дворец не потреблял; рыбные блюда постоянно посылали множеству лиц. Была «особая почесть» — получать с царского стола «поденную подачу» с обеда и ужина. Признак опалы — если придворный не получал «подачу». Отменная рыба всегда была царским подарком к празднику. К Благовещению из царского дворца рассылали по монастырям сотни больших осетров и белуг двухметровых. Рыбными подарками обменивались расчетливо: к примеру, в 1686 году богатый Соловецкий монастырь прислал царю семгу, но всего 15 рыб; впрочем, прибавили огромную бочку соленой сельди. Зато митрополит Ростовский отличился: прислал тысячу щук.
Господствующий класс России в XVII веке изымал из торгового оборота значительную долю речного рыбного богатства страны. Даже в том случае, когда для государева двора пытались купить по свободной, а не по «указной цене», необходимое количество «красной рыбы» трудно было собрать. Однажды богатые москвичи взяли подряд для государя поставить 3 тысячи белуг и 3 тысячи отборных осетров волжских по договорной цене. Но «красную» рыбу в таком количестве не собрали, договор не выполнили, одного подрядчика наказали, другой бежал. Государь Михаил Федорович приказал отбирать на «государев обиход» из астраханского улова «мерных осетров». По «указной цене». Насколько «государева цена» выгодна, судим по приписке: если «торговые люди ослушаются и выбрать не дадут», посылать стрельцов. На Онеге-реке рыбаки отдавали «десятую долю» лова семги: каждый год «лутчую рыбу с великим радением» собирали для царского стола.
Из сказанного не следует, что «красную рыбу» в XVII веке трудно найти в свободной продаже. Иностранцы в записках о русской торговле отмечали, что в Москве за Гостиным двором зимой «горами навалены астраханские осетры и стерляди». Однако «красная рыба» отличалась высокой ценой. Для посадского человека в городе, отдаленном от Волги или иной большой реки, отборная рыба — редкое угощение. По записям царских дьяков, большая белуга весом 150–200 килограммов в Москве стоила 2 рубля, осетр — 25 копеек, все в несколько раз дороже, чем на Волге. Два рубля для простого «домохозяйства» в Москве — немыслимо большая сумма, когда пуд белой муки стоил рубль.
Только изменение гастрономических вкусов в эпоху императорской России избавило рыбное дело от «тяжелой руки» государева двора. «Речное богатство» вошло в торговый оборот и показало замечательное многообразие, которое застал в детские годы Иван Шмелев: садки живой рыбы не для дворца царского, а для торгового дела, для покупателей устроены были «на Балчуге», вдоль берега Москвы-реки.
Иноземные послы и путешественники в XVII веке говорили об обилии рыбы в России и множестве рыбных блюд. Присоединяли легенды: врач англичанин Коллинз писал: «Белуга обитает на дне Волги и, чтобы не снесло ее быстрым течением, глотает тяжелые камни, которые выбрасывает из желудка, когда быстрое течение реки спадает и рыба поднимается на поверхность…» Гамбургский купец Марселис удивлял иноземных дипломатов рассказами о страшной щуке, которая обитала в озере у дороги в Архангельск. Представлял, что щука пожирала людей и животных, которые подходили к берегу. По его словам, поймали чудо-рыбу на приманку, привязав теленка. Из костей рыбы сделали кресла.
В путевом дневнике дипломат Олеарий назвал Волгу «величайшей и длиннейшей рекой в мире» и отметил, как ловят знаменитую рыбу: «.рядом с нашим кораблем рыбаки поймали огромную белугу; ее вытаскивали из воды и били, точно быка, по голове, чтобы оглушить». Белугу длиной почти 3 метра рыбаки продали «немцам» за полтину. Этой большой рыбой, изумился Олеарий, можно накормить всех на корабле: солдат, корабельщиков, секретарей и послов. И еще осталось засолить в бочке. В низовьях Волги видели «неизмеримо богатую рыбную ловлю». Рыба оказалась очень дешевой, лещей продавали сотнями! Наблюдения Олеария подтверждал голландский корабельный мастер, который отмечал в дневнике: «На Волге, в Нижнем Новгороде, за мелкую монету можно купить столько рыбы, что не в состоянии съесть четыре человека».
