Знаменитые - [2]
в которых нынешние так называемые звезды
зашибают и копят свои гигантские барыши
Издатель
Золотые слова господин барон
Вот только банковский кризис
грандиозный оперный и театральный кризис
грянет очень скоро
(Берет еще одну фазанью косточку)
Впрочем так называемые деятели искусств
именно потому что на самом деле они только финансовые воротилы
уже почуяли неладное и перепрятали свои денежки в надежное место
И только народ как всегда в дураках
(Обращаясь к Тосканини)
Мой дорогой маэстро Тосканини
как раз сегодня прослушал вашу запись "Cosi fan tutte"[4]
тридцать седьмого года
и сравнил ее с записью нашего несчастного друга
нашего ходячего несчастья
и должен вам сказать
Впрочем о покойниках
(Приподнимает бокал, чтобы Первый слуга ему долил)
Ангажемент в Буэнос-Айресе
его первый ангажемент
после той страшной автокатастрофы под Барселоной
Кнаппертсбуш ему это устроил
старина Кнаппертсбуш
Он думал что сможет
дирижировать в кресле или на высоком табурете
бедолага
повреждение позвоночника
стоя дирижировать он не мог
да и слишком стал тяжеловат
во всех смыслах тяжеловат
(Громко обгладывает косточку)
Дирижер
Да это стало заметно по его темпам
тяжеловат
весьма тяжеловат
Бас
Моцарта это не слишком украсило
Но в пятьдесят втором
я слушал у него хорошую "Волшебную флейту"
в Мангейме
(Пьет)
Гололед под Барселоной
это ж надо умудриться
(Громко обгладывает косточку)
Пианистка
Я сама однажды в Барселоне
в гололед угодила
Бас
Там ведь кстати есть еще это
(Делает внушительный глоток)
Общество любителей музыки
Но Испания никогда меня не прельщала
Сколько раз мог в Мадрид съездить
спеть там Барона
Такие вот дела с Испанией
Издатель
Притом что вы такой ценитель
и такой знаток искусства
Бас
Без Альгамбры никак нельзя знаю
(Громко обгладывает косточку)
Машину занесло
несколько раз перевернуло
и представляете
обе дирижерских палочки
переломаны аккурат посередке
Он всегда две палочки с собой возил
Режиссер
Страшное предзнаменование
Бас
Жена
в девичестве Пшорр между прочим
как и жена Рихарда Штрауса
отделалась сотрясением мозга
Иногда двумя палочками работать
пытался
Впрочем тут не до шуток
беднягу на два с половиной года в гипс закатали
(Громко обгладывает косточку)
Разумеется это поглотило все его состояние
Вообще-то богатые люди
Район венских вилл
А осталась только маленькая деревянная мельница
на Валлерзее
которую вы все и так знаете
Мы еще детьми ее артистической мельницей называли
потому что на этой деревянной мельнице
всегда было полным-полно артистов и вообще искусства
(Отхлебнув из бокала, к Тосканини)
На этой деревянной мельнице мой дорогой маэстро
я и с вами познакомился
мне было двадцать два
И Джордж Селл[5] там был
помните
Вы как раз нашему горемыке
(Громко обгладывает косточку, потом бросает ее на тарелку)
показывали
как дирижировать "Макбета"
А я тогда привез нашему другу
фрагмент партитуры "Кавалера роз"
день был сумрачный после обеда гроза
Селловский «роллс-ройс» стоял перед мельницей в огромной луже
(Берет еще кусок фазана)
Шторы были раздвинуты
я глазам своим не поверил
великий Тосканини показывает нашему другу
темпы в "Макбете"
Эти маленькие зарешеченные оконца на мельнице
Пианистка
Прямо на природе прелесть какая
Бас
Представляете
меня как обухом по голове
Тосканини — и на мельнице
Вы показывали ему темпы в "Макбете"
я сразу понял что это "Макбет"
На этой мельничке вы так ногами топали
потому что друг наш вас не понимал
Он потом этого «Макбета» в Венской опере
дирижировал
и честно пытался повторить все что вы ему показывали
только повторял все совершенно неправильно
то слишком быстро
то слишком медленно
А вы тогда на мельнице и правда сильно ногами топали
(Громко обгладывает косточку)
Мельница прямо ходуном ходила
когда великий Тосканини ногами топал
Но друг наш ничего не понял
Я в окошко мельницы все видел до мельчайших подробностей
В конце концов вы сдались
шваркнули дирижерскую палочку
очевидно это была палочка нашего друга
зашвырнули ее за печку
а сами к печке сели
и в отчаянии даже волосы растрепали
(Пьет)
Сперва я даже побаивался входить
встревать в эту сцену
но потом собрался с духом и все же вошел
Пианистка
В эту очаровательную маленькую мельницу
Бас
Познакомиться с самим Тосканини
неслыханная дерзость
Актриса
Самая вершина
Бас
Абсолютная вершина
несомненно
И еще что запомнилось
как Селл великий Джордж Селл
(Обращаясь к Тосканини)
пока вы нашему другу показываете темпы в "Макбете"
стоит в углу у кафельной печки
совершенно неподвижно скромненько так
(Облизывает пальцы)
Тосканини и Селл
и наш друг
и я
(Пьет)
Селл неподвижный как изваяние
И тут в комнату вхожу я
и происходит нечто удивительное
(К Тосканини, начистоту)
Вы вообще не пожелали меня замечать
мой высокочтимый маэстро Тосканини
Вы просто смотрели в окно
Вы были совершенно обессилены
Так и сидели с растрепанными волосами
(Обводит глазами всех, смеется, снова принимается обгладывать косточку)
А потом попрощались
так ни единым словом меня и не удостоив
Вот как началась наша дружба
дорогой мой маэстро
(Рихарду Майру)
Вечером я рассказал Рихарду Майру
об этом своем потрясении
Он в тот вечер пел Барона последний раз
(Рихарду Майру, начистоту)
Ваше последнее лето
(Тосканини, начистоту)
Вы тогда с нашим другом и вправду намучились
только самобытного дирижера
Роман «Пропащий» (Der Untergeher, 1983; название трудно переводимо на русский язык: «Обреченный», «Нисходящий», «Ко дну») — один из известнейших текстов Бернхарда, наиболее близкий и к его «базовой» манере письма, и к проблемно-тематической палитре. Безымянный я-рассказчик (именующий себя "философом"), "входя в гостиницу", размышляет, вспоминает, пересказывает, резонирует — в бесконечном речевом потоке, заданном в начале тремя короткими абзацами, открывающими книгу, словно ария в музыкальном произведении, и затем, до ее конца, не прекращающем своего течения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Томас Бернхард (1931–1989) — один из всемирно известных австрийских авторов минувшего XX века. Едва ли не каждое его произведение, а перу писателя принадлежат многочисленные романы и пьесы, стихотворения и рассказы, вызывало при своем появлении шумный, порой с оттенком скандальности, отклик. Причина тому — полемичность по отношению к сложившимся представлениям и современным мифам, своеобразие формы, которой читатель не столько наслаждается, сколько «овладевает».Роман «Стужа» (1963), в центре которого — человек с измененным сознанием — затрагивает комплекс как чисто австрийских, так и общезначимых проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник прозаических текстов "Имитатор голосов" (1978) стоит особняком в литературном наследии Т.Бернхарда. При появлении книга была воспринята как нечто Бернхарду не присущее, для него не органичное. Эти странные истории, смахивающие то ли на газетные заметки из раздела "Происшествия", то ли на макаберные анекдоты, то ли на страшилки-"былички", рассказаны безличным повествователем, иногда скрывающимся за столь же безличным «мы», в нарочито нейтральном, сухо-документальном тоне. Сам писатель характеризовал эти тексты как "сто четыре свободные ассоциации и выдумки, не лишенные философского начала".