Зимние праздники. XIX - начало XX в. - [118]
Повсюду в западнославянских странах праздник трех королей был связан с библейским сюжетом поклонения волхвов («королей»). В церковь несли святить золото в виде золотых монет, колец. Родители давали их отделявшимся детям — как основу будущей зажиточности. Ладаном и «миррой» (можжевельник) священник кадил, обходя все дома. Освященным мелом он писал год и начальные буквы имен королей G. М. В. (Gaspar, Melchior, Baltazar) для охраны от злых духов. В память о крещении Христа в Иордане священник святил воду, прихожане брали ее домой. Случалось, что водосвятие совершалось и на ближайшей реке. Чешская молодежь в день трех королей умывалась снегом, озаренным солнцем. Верили, что это приносит счастье.[686]
Чешская народная художественная игрушка — рождественский ряженый (конец XIX в.) (Клатовский музей)
Еда в сочельник и в день трех королей была праздничной. Полякам, чехам, словакам был известен обычай на праздник трех королей подавать в конце обеда печенье. В Польше в одно из печений запекали миндаль. Мужчина, которому попадалось печенье с миндалем, становился миндальным королем. Он выбирал королеву.
Как уже говорилось, рождественско-новогодний цикл обрядов у западных славян включал колядование и народные интермедии, переходящие в разных вариантах в масленичные увеселения. Выступления ряженых включали многие напластования обрядности — древней языческой и христианской. В них выявляются общие черты с обрядностью других европейских народов. Огромную роль играли в этих представлениях маски животных. Можно предположить, что маски эти заменили живых зверей и птиц. Более того, еще до недавнего времени живой конь был участником представлений в районе Сандомирской Пущи (у лясовяков) и в деревне Тынец под Краковом.[687] «Kolęda koniem» у лясовяков имеет, по-видимому, магический смысл. Въезжая на коне в избу своего приятеля, всадник произносил обрядовые слова: «Chodził koniś po kolędzie, robił na chleb, robić będzie» («ходил конь по коленде, зарабатывал на хлеб и будет зарабатывать»). Затем он объезжал всю избу, после чего конь получал овес на крышке хлебной дежи (квашни), а мужчины пили водку. В селении Дзиковец помнят еще обряд, когда всадник въезжал в избу в сопровождении группы парней (по обычаю можно было въезжать на конях, но не на кобылах).[688] В деревне Тынец под Краковом в рождественскую ночь по улицам можно было увидеть всадников в сопровождении пеших колядников. На конях упряжь была с колокольчиками. Всадники заезжали ко всем, у кого были лошади, а иногда и к тем, у кого лошади не было, но была в семье красивая девушка на выданье. Разбудив хозяев звоном колокольчиков, всадники начинали петь коленды, за песни свои они получали подарки. Этот обычай колядований с живым конем, в прошлом распространенный, по-видимому, у всех западных славян, со временем был заменен хождением с ряженым в виде коня (у поляков в рождественские и новогодние дни, у чехов и словаков главным образом на масленицу). Известный польский этнограф К. Мошиньский писал о распространении маски коня в Германии, Англии, Южной Франции, в Македонии, Болгарии, Молдавии, Турции (за пределами Европы — в Индокитае, Японии, Китае).[689]
Хождение с коником (konik — конек) было также распространено в восточной Мазовии (Польша). Конька делали из корзинки без дна, на нее накидывали белое покрывало, впереди к корзине прикрепляли оглоблю с лошадиной мордой, по бокам свисали «ноги» всадника, вырезанные из картона. Сам же наездник залезал в корзину, и она держалась у него на бедрах. Конька сопровождали мальчики старшего возраста и музыкант. Они пели:
С кобылкой, коньком ходили так же в Жешовском воеводстве,[691] как и в Белостокском. Северная граница распространения этого обычая достигает северо-западных районов повята Вельского, севернее Нарвы он неизвестен.[692]
В щедрый вечер или на рождество в Чехии в начале нашего века ходили Перехты (Perechta, Perchta), устрашающие маски, напоминающие Люцию. Это были фантастические фигуры с туловищем человека и головой чудовища. Маски Перехты были крайне разнообразны: встречались черные, белые, красные Перехты. Одну из них, маску белой Перехты из села Грдлы, описывает П. Г. Богатырев: «Каркас головы делается из прутьев или проволоки. Каркас обтягивается полотном и обклеивается красной бумагой. Зубы прикрепляются отдельно. Красный язык двигается, как рычаг, причем на более короткой стороне этого рычага висит веревка, за которую незаметно для публики дергают рукой. К языку прикрепляется гнилушка, на которую изнутри дуют: она-то и освещает глаза и рот маски. Нос имеет форму клюва и прикрепляется отдельно, а глаза для большего страха делаются круглыми, с дырочками. Маска надевается на голову так, чтобы передняя часть ее сильно выступала перед лицом. На маску надевается старомодный белый чепец, который привязывается к маске белыми лентами. На Перехту надевают белую кофту и белую юбку. В руках у нее звонок и палка».
