Жуки в муравейнике. Братья Стругацкие - [18]

Складывается впечатление, что бацилла коммунистической мечты, захватившая Россию на протяжении почти всего XX века, не позволяла Стругацким представить, что на далеких планетах жизнь может быть гораздо более развитой, чем тот этап, на котором находится человек на Земле. Забегая вперед, следует сказать, что они не напишут ни одной повести, в которой иноземная цивилизация стояла бы на более высоком уровне развития (не ждите, что они опишут планету или звездную систему, где, скажем, обитают Странники). В призме ранних Стругацких, окончательно и бесповоротно победившего коммунизма, человек образца XXII века просто не может иметь себе равных во всей вселенной и именно поэтому на какую бы планету не прилетали герои их произведений, местным аборигенам всегда будет суждено быть рассмотренными не иначе как в роли подопытных кроликов, за которыми на вертолете или дирижабле наблюдает всевидящее око гражданина Союза Советских Коммунистических Республик. К сожалению, в подобной нелицеприятной, грязной и отвратной атмосфере будет проходить действие и многих последующих творений Стругацких.

Впрочем, даже если и отвлечься от зловонной художественной обстановки, сделать над собой усилие и попытаться влиться в сюжет, сделать это все равно удается с большим трудом. Высшие существа «с ногой на небе», сверхсовременные бронемашины, управление которыми осуществляется путем «засовывания пальцев в дырки», аборигены Саулы «просящие варенья». Это я просто вынужден оставить без комментариев. Складывается впечатление, что даже своих собственных главных героев Стругацкие тоже недолюбливают, даруя их действиям весьма странные с художественной стороны описания («Вадим испытывал странную слабость во всех членах» и т.п.). Это предел искусности в художественных описаниях?!

Следует признать одно. В отличие от предыдущих произведений в «Попытке к бегству» наконец-то появляется хоть какая-то интрига. Однако из-за того, что заложенные авторами идеи сжаты до мизерных масштабов (произведение по своему объему скорее походит на большой рассказ, нежели на повесть) и кульминация и развязка сдавлены вместе всего в нескольких последних страницах, какого-то существенного эффекта книга на читателя все же произвести не способна. Причину этому мы узнаем позже. Вот что напишет Борис Стругацкий в «Комментариях к пройденному». «Это первое наше произведение, в котором мы ощутили всю сладость и волшебную силу отказа от объяснений. Любых объяснений — научно-фантастических, логических, чисто научных или даже псевдонаучных. Как сладостно, оказывается, сообщить читателю: произошло то-то и то-то, а вот почему это произошло, как произошло, откуда что взялось — несущественно!». Я уже приводил эту цитату в главной части своего эссе, но считаю необходимым повторить ее здесь снова. Именно с этого произведения Стругацкие и переходят к тому самому стилю литературного примитивизма, в котором, по их мнению, им нет необходимости что-либо объяснять читателю.

Впрочем, в подобной оценке я совсем не одинок. Вот что написал в своей монографии «Братья Стругацкие» филолог и литературный критик Войцех Кайтох. «Сказочный ход с путешествием Саула по времени — ничем не оправданное нарушение законов жанра: если произведение начинается в жанре фантастики, то и заканчиваться должно как фантастическое, не превращаясь в сказку.» С этим сложно не согласиться.

Именно с «Попытки к бегству» Стругацкие меняются и выбирают литературный путь, который мне не очень близок. Возвращение в лоно классической научной фантастики с многоходовым, увлекательным сюжетом произойдет только в «Обитаемом острове».

«Далекая Радуга» 1963 г

(7/12)

Повесть-катастрофа. Лучшая работа Стругацких с художественной точки зрения

Со времен «Страны багровых туч» я, признаться честно, порядком заскучал и почти потерял веру в то, что смогу дойти до чего-то более совершенного. Однако внезапно мое терпение было вознаграждено. Я наконец-то читаю, что-то взвешенное, гармоничное и интересное.

«Кальмары систематически грабят рыбозаводы»… О нет, казалось бы Стругацкие хотят снова увести нас от серьезной фантастической прозы к пластилиновой детской сказке, но первые впечатления оказываются ошибочными. «Далекая Радуга» не так проста. На некоторое мгновение эта повесть переворачивает мое уже почти устоявшееся мнение о творчестве ранних Стругацких.

Авторы осуществляют серьезный художественный рывок. Имена подобраны хорошо, делается серьезная сюжетная завязка, Стругацкие даже используют прием увлечения читателя в сюжет («Он еще представления не имел о том, что происходит или произошло, но уже знал, что уютно лежать больше не придется»). Такой шаг в их творчестве я вижу впервые, и это работает. Читать действительно становится интереснее. Вскоре мы доходим и до весьма ярко выраженного, не лишенного художественной красоты, предзнаменования. «Волна надвигалась неодолимо… Не верилось, что ее сдерживает редкая цепь неуклюжих машин, казавшихся отсюда совсем маленькими. Было как-то особенно тихо и знойно, и солнце казалось особенно ярким, как в предгрозовые минуты на Земле, когда все затихает и солнце еще светит вовсю, но полнеба уже закрыто черно-синими тяжелыми тучами. В этой тишине было что-то особенно зловещее, непривычное, почти потустороннее, потому что обыкновенно наступающая Волна бросала впереди себя многобалльные ураганы и рев бесчисленных молний.»