Жизнь начинается сегодня - [84]

Шрифт
Интервал

— Заживать она у тебя будет долго. Опасного ничего нету, а на месяц, если не больше, считай себя на отдыхе.

Влас с нетерпением дождался конца рабочего дня, когда барак наполнился шумно возвращавшимися с работы товарищами. Савельич, уж знавший о происшествии, оглядел его забинтованную руку и досадливо почесал в бороде.

— Да... Зря это у тебя. Совсем ни к чему...

И вот потянулись томительно-однообразные дни. Они отмечались только прогулками в больницу на перевязку и редкими выходами на постройку, где Влас подолгу простаивал на одном месте, наблюдая за тем, как работа кипит без него, спорится и растет.

Вынужденное безделье толкало Власа на упорные размышления. Он много думал, лежа на койке или бродя возле барака. Его мысли сначала были беспорядочны, бессвязны: думалось обо всем понемногу, о разных мелочах. Но с каждым днем одна мысль неуклонно и упорно овладевала им и становилась неотвратимой. Мысль о доме.

Теперь, когда он был вынужденно свободен, когда у него был такой большой досуг, можно было помечтать о доме. И он предавался этим мечтам. Его охватывал соблазн съездить домой, посмотреть на своих и, главное, посмотреть на коммуну. Этот соблазн был силен, но Влас боролся с ним: было чего-то стыдно и неловко.

Как и раньше это бывало, пояснил мысли и дал им верное направление Савельич.

Когда рука у Власа стала подживать, а в больнице сказали, что придется пойти в отпуск недели на две после того, как рана срастется окончательно, старик без всякой хитрости, просто и убежденно сказал:

— Вот тебе, мужик, самый подходящий случай на побывку к своим сходить!

У Власа внутри что-то встрепенулось от радости. Он словно давно ждал таких слов. Но, опуская глаза, он нерешительно возразил:

— Стоит ли?

— Вот чудак! Тебе к чему же здесь проживаться бездельно? Болезнь у тебя приключилась не зловредно, а по самому несчастному случаю, полагается тебе отпуск, ты и ступай к домашним своим... Заодно и поглядишь сам — как там да что.

Тихая радость охватила Власа. Ну, да! он сам понимает, что старик прав. Ничего не возразишь, самое верное и простое дело — побывать дома. Взглянуть на деревню, на ее преображенное лицо. Убедиться самому в том, о чем все кругом говорят, о чем толковал даже Филька. Увидеть сына!

И, расплескивая смущенную радость, он сказал Савельичу и самому себе:

— Схожу... побываю.

— Вот, вот! — поддержал Савельич. — Умнее умного это будет.

2.

Дни затанцовали у Власа лихорадочно с того часа, как он решил побывать дома. Они наполнились нетерпеливым возбуждением. Уже однажды в жизни переживал Влас такое: было это в дни суровых партизанских тягот. Душа рвалась домой, но нельзя было уходить с поста. И когда подошло время, что можно было мечтать о доме, дни показались бесконечно длинными. Так же вот, как теперь.

Влас решил не предупреждать домашних о своем приходе. Савельич одобрил это. Старик широко усмехнулся и обласкал Власа беззлобно-хитрым взглядом:

— Вали им, как говорится, супризом! Вот, мол, он — я! Нежданый и негаданый! Этим манером, дорогой мой, слаще радость!

Власу понравились слова старика. Именно о радости мечтал он. О сладкой радости себе и им, домашним.

Когда стали подходить ближе дни поездки, и о ней уже открыто разговаривал Влас с соседями и товарищами по работе и по бараку, некоторые, завидуя Власу, высказывали предположения:

— Навряд ли ты, Медведев, обернешься обратно! Войдешь в колхоз, обоснуешься...

— Это как сказать... — нерешительно возражал Влас. Но, зажигая в себе старое, непотухший окончательно протест, встряхивал головой:

— Нет! Я тут при месте. Мне от добра чего добра искать!

— Како же добро на чужой стороне? — недоумевали собеседники. — Дома, как говорится, завсегда лучше.

— Как когда... — неопределенно говорил Влас и торопился отойти в сторону.

Неожиданно скоротала время ожидания необходимость явиться по вызову повесткой к следователю, ведшему дело о вредительстве на постройке. Однажды Влас уже побывал у него, но тогда следователь задержал недолго: только спросил немного о Феклине и тем ограничился. На этот раз Власу пришлось задержаться в следовательской камере подольше.

Молодой курчавый следователь в очках без оправы, усталый и слегка раздраженный, заинтересовался целым рядом вопросов. Он добивался от Власа, как тому казалось сначала, сущих пустяков: много ли у Власа знакомых в городе, кто они, где. Он внимательно выпытывал у него, с кем он дружит. О Феклине он спрашивал мало, только выслушал, что Власу этот мужик с первого же разу не понравился, выслушал и усмехнулся:

— Разве он такой неприятный, что вы, не задумываясь, почувствовали к нему такую неприязнь? А к другим людям вы так же подходите?

Влас не смог объяснить, почему же Феклин оттолкнул его от себя. Тогда следователь повел свою беседу, свои расспросы дальше. И эти расспросы привели Власа неожиданно к Некипелову, к Никанору Степановичу. Его имя вырвалось у Власа случайно. Рассказывал он следователю о поразивших его словах Феклина по поводу каких-то знающих и умных людей и упомянул, что уже однажды слыхал такие речи. И следователь поставил ему в упор вопрос:

— От кого?


Еще от автора Исаак Григорьевич Гольдберг
День разгорается

Роман Исаака Гольдберга «День разгорается» посвящен бурным событиям 1905-1907 годов в Иркутске.


Сладкая полынь

В повести «Сладкая полынь» рассказывается о трагической судьбе молодой партизанки Ксении, которая после окончания Гражданской войны вернулась в родную деревню, но не смогла найти себе место в новой жизни...


Путь, не отмеченный на карте

Общая тема цикла повестей и рассказов Исаака Гольдберга «Путь, не отмеченный на карте» — разложение и гибель колчаковщины.В рассказе, давшем название циклу, речь идет о судьбе одного из осколков разбитой белой армии. Небольшой офицерский отряд уходит от наступающих красных в глубь сибирской тайги...


Братья Верхотуровы

Рассказ о жуткой драме, разыгравшейся на угрюмых и суровых берегах Лены.Журнал «Сибирские записки», №3, 1916 г.


Гармонист

Журнал «Будущая Сибирь», №4, 1934 г.


Человек с ружьем

История деревенского мальчика Кешки, втянутого грозовыми событиями гражданской войны в самую гущу партизанства.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.