Жизнь на двоих - [15]

Уже «телочки». Намерения продемонстрированы предельно ясно. А еще вижу — парни стоят так, что нам не выйти.

«Пожалуйста, пожалуйста» — шепчу про себя. И боюсь при этом, и больше всего — за тебя. А ты — выдыхаешь, как будто собираясь с силами. «Молчи, Даря!» — хочу крикнуть, но в этот момент твое имя произносит другой голос.

— Дарина, ты?

— Леша? Назаров? Ты?

— Я, — один из парней довольно улыбается.

— Какая неожиданная встреча, — я чувствую иронию, сочащуюся в твоих словах. Холодею. А Леша, похоже, не замечает.

— Ага, — соглашается. — А ты как — учишься еще?

— Да, пока получается.

У вас завязывается вроде бы непринужденная беседа, но за ней внимательно и напряженно следят с обеих сторон. С одной стороны — я, с другой — блондин с нехорошими глазами и вся компания заодно. Потом «предводителю уездного дворянства» надоедает его пассивная роль.

— Назар, познакомь нас с девушками.

— Да одна только знакомая, Дарина.

— Дарина… — произносит блондин. Слегка, как мне кажется, глумливо. — Красивое имя для красивой телочки.

— Спасибо, — ты картинно склоняешь голову, а мне хочется выть от ужаса. Дарька, не дразни их! — Пойдем мы, Леш, — продолжаешь, как ни в чем не бывало, обращаясь исключительно к своему знакомому. — Рада была встретить. Привет от тебя нашим передать? Богдан вспоминал тебя недавно. Жаль, говорит, что Леху отчислили. Из-за ерунды какой-то.

— Точно, — вздыхает Леха. — Декан — козел! А привет — передавай. Валерке, Вадику, ну, Богдану, само собой.

— Хорошо, — ты улыбаешься, встаешь, берешь меня за руку и подходишь к Лехе. Тот послушно отходит в сторону. У меня в душе просыпается сумасшедшая надежда. Неужели?..

— Эй, эй, погодите, не спешите… Зачем торопиться?

Нет, напрасно я понадеялась. Кольцо вокруг нас снова смыкается.

— Зачем торопиться? — ты издевательски вежлива. — Торопимся, потому что Богдан нас ждет. Волнуется.

— Какой-такой Богдан? — вопрос не нам — Лехе.

— Староста наш. Даринин… поклонник, — несмело отвечает Леха. Ему неловко — он оказался между молотом и наковальней.

— И что — Богдан не подождет? — глумливо интересуется «предводитель». — Мы девочкам ничего плохого не сделаем. По-хорошему… обойдемся.

Смотрю на Леху и понимаю — помощи от него ждать нечего. Открываю рот, чтобы начать… просить, умолять — все, что угодно, лишь бы нас отпустили.

— Богдан, — раздается твой голос, — ростом под 190, весит 90 кг., имеет разряд по вольной борьбе. А еще он злопамятный и после пары перенесенных сотрясов — не всегда адекватный. Зачем вам с таким знакомиться?

Блондин внимательно на тебя смотрит.

— Это правда? — Лехе.

Тот осторожно кивает.

— Ээээ… да.

Блондин хмурит брови, что-то прикидывает. Незаметный кивок головой — и парни расходятся.

— Жаль… Очень жаль… что у вас такие… нетерпеливые друзья, — бросает главарь нам вслед, когда мы, держась за руки, выходим из кольца парней.

Ты останавливаешься и оборачиваешься. Улыбаешься.

— Может быть, в другой раз… пообщаемся?

Дергаю тебя за руку и тащу, с ужасом ожидая, что этот… сейчас передумает. Но вслед нам несется лишь пьяный хохот.

* * *

До общаги мы добрались бегом — я тащила тебя за руку всю дорогу. А потом долго стучали в дверь, потом на нас орала вахтерша, потом я разревелась — от отпустившего меня напряжения, потом — вахтерша испугалась, и в итоге — мы оказались наконец-то в своей комнате. Снова.

Сколько времени прошло? Не знаю. Но свечи еще не прогорели. И все так же играет диск. Совпадение — но снова Сэм Браун.

— Потанцуешь со мной?

— Конечно, — обнимаешь меня за талию — совсем не так, как в первый раз — сколько времени назад это было? Полчаса, час? Вечность. Это была другая вечность, где мы были чужими друг другу. А теперь — нет, теперь у меня есть ты. И ты прижимаешь меня к себе крепко, оттираешь слезы со щек. — Ты только не плачь, Лер.

— Не буду плакать. Буду тебя целовать.

Протанцевали мы недолго. Потому что — ноги не держали нифига. От поцелуев. От пережитого ужаса. Меня — еще и от того, что бегала сегодня много. Тебе-то, спортсменке, это по барабану, ясное дело.

Как бы то ни было — мы оказались на моей кровати. Потому что она была ближе. Ты — снизу. Ты у меня стройняшка, но все-таки выше. И поэтому — килограмм на 12 все-таки тяжелее.

Лежишь на спине, я — сверху, упираясь коленками в кровать по бокам от тебя. Смотрю тебе в глаза и … в этот момент — ничего больше и не хочется. Просто смотреть в твои глаза. Понимать, что мы — вдвоем, в комнате, отгороженные от всего мира. Здесь безопасно, и здесь есть только ты и я. Понимаю внезапно — какое это огромное счастье.

А потом — потом… все-таки про «ничего больше и не хочется» — это не совсем правда. Хочется. Целоваться с тобой хочется. Уже совершенно точно зная — нам не помешает никто. Теперь это придает поцелуям особую сладость.

А ты — торопишься. Видимо, поверив в то, что я действительно … отвечаю тебе взаимностью, начинаешь потихоньку сходить с ума. Неловко возишься с пуговицами на моей рубашке, так, что мне приходится помогать тебе. Наконец, рубашка летит на пол.

Смотришь на меня так, что мне хочется выгибать спину и мурлыкать. А еще — показать тебе себя во всей красе. В глазах твоих — такое откровенное неприкрытое восхищение, что, мне кажется, оно обволакивает меня, как шелковое покрывало. Завожу руки за спину. Смотри, милая, раз тебе так нравится.