/Лера/
«Не о такой соседке по комнате я мечтала…»
Это была моя первая мысль, когда я увидела тебя. А что было до этого? Много чего…
Были вступительные экзамены. Сплошная нервотрепка. А потом — ослепляющая радость от того, что увидела свою фамилию в списке поступивших. И как звонила родителям, и всхлипывания мамы.
А потом я вернулась домой. Приезжала еще раз — на зачисление. И потом уже — окончательно, в конце августа, для заселения. В ближайшие пять лет я буду жить в этом городе. В этой обшарпанной общаге. В этой комнате площадью двенадцать квадратных метров. С этой вот девушкой — моей соседкой по комнате.
И мы возвращаемся к тому, с чего начали. Не о такой соседке по комнате я мечтала. О какой мечтала? Ну, похожей на меня, наверное. Симпатичной, не глупой, веселой. Такой, которая могла бы стать не просто соседкой по комнате, но и подругой. Хорошей подругой.
Не похоже было на то, что ты станешь мне подругой.
Во-первых, высоченная. Выше меня на голову, если не больше. Бесконечные стройные ноги обтягивают классика жанра — голубые джинсы, вызывая во мне чувство острой зависти и собственной ущербности. Это — во-вторых. Зато на лицо — не очень, злорадно отмечаю я. Не красотка, мягко говоря. Черты лица, лишенного косметики, резкие, даже грубоватые. Выделяются на этом со светлыми ресницами и бровями лице лишь глаза — не маленькие и ярко-голубые. Взгляд…какой-то рентгеновский почти.
— Здравствуйте, — вступает в дипломатические переговоры мама, пока папа вносит сумки в комнату. — Вы, наверное, Лерочкина соседка по комнате?
— Наверное, — равнодушно пожимаешь плечами ты, привалившись к подоконнику.
— Ну, давайте тогда знакомиться, — мою маму трудно обескуражить, она педагог со стажем, и повидала всякого. — Меня зовут Зинаида Федоровна, мой муж — Николай Андреевич, а это наша дочка — Лера.
Я закатываю глаза. Мама в своем репертуаре — считает, что я все еще маленькая девочка, и за меня нужно решать даже такие простейшие проблемы, как знакомство с соседкой по комнате. Ну, ничего, скоро, скоро я наконец-то получу шанс продемонстрировать свою самостоятельность. Родители уедут, и я буду предоставлена только самой себе. Ура!
Ты на мамины попытки нас познакомить реагируешь скептически изогнутой бровью и молчанием.
— А вас как зовут? — говорю же, мама непробиваема.
— Дарина, — соизволяешь ты снизойти до ответа.
— Ой, — изумляется мама, — какое редкое, красивое имя, правда, Коля? Дарина — это же Даша, верно?
— Дарина, — отвечаешь ты резко, — это Дарина. И никак иначе.
Знакомство наше началось не очень. Но его развитие было более чем неожиданным.
* * *
Спустя всего месяц, я поняла, что я не обрела в твоем лице подругу. Несмотря на первое негативное впечатление, ты мне стала не просто подругой. А самой лучшей на свете подругой!
Оказалось, что у тебя есть масса невероятных, просто фантастических достоинств, которые стали раскрываться постепенно.
Самое главное — ты поступила, и училась, соответственно, на физическом факультете. Что, не производит впечатление? Тогда поясню — я поступила и училась, соответственно, на филологическом факультете. Начинаются на одну и ту же букву, но какая разница! Что, неужели до сих пор не понятно? Поясняю.
В моей группе не было ни одного парня! Ни од-но-го! Филологический факультет — это местное «Иваново — город невест». Зато у тебя на факультете было все с точностью до наоборот. Нет, девчонки у вас были. Целых трое из группы в двадцать пять человек. А в твоей подгруппе ты была вообще одна. Двенадцать парней и ты — тринадцатая. За тобой сразу закрепилось прозвище — Чертенок номер тринадцать. Ты огрызалась цитатой из одноименного мультфильма — «Мелкую пакость не придумывают, при взгляде на ближнего она приходит в голову сама по себе.». Потом ты получила еще одно прозвище. Рассказывала мне об этой истории с праведным негодованием, а меня разбирал хохот. На одном из практических занятий, куда вы ходили подгруппами, преподаватель в начале пары оглядел аудиторию, проверяя явку студентов, и удовлетворенно заметил: «Так, двенадцать человек и Семенова. Все на месте». Ответом ему был взрыв гогота двенадцати молодых луженых глоток и неслышное за ними твое возмущенное фырканье. Осознав, ЧТО именно сказал, преподаватель смутился, начал извиняться. Но толку-то… Прозвище «Двенадцать человек и Семенова» так и осталось за вашей подгруппой.
