Жизнь, которую мы потеряли - [4]

– Хорошо, мама, – сдался я. – Я приеду и тебя заберу, но сперва мне нужно поговорить с копом.

– Ты имеешь в виду мистера Говнюка?

– Да, мама, мистера Говнюка. Мне нужно поговорить с мистером Говнюком. Просто дай ему на секундочку телефон, а потом я приеду и тебя заберу.

– Отлично, – согласилась она. – Вот, Говнюк, Джои хочет с тобой потолковать.

– Мисс Нельсон, – вмешался в разговор полицейский. – Вам дали возможность связаться с адвокатом, а вовсе не с сыном.

– Эй, офицер Говнюк, Джои хочет с тобой потолковать.

Полицейский тяжело вздохнул:

– Вы сказали, что хотите поговорить с адвокатом. Вам положен только звонок адвокату.

– Офицер Говнюк не хочет с тобой говорить! – взвыла мама.

– Мама, передай ему, я сказал «пожалуйста».

– Джои, ты должен…

– Черт побери, мама! – Я сорвался на крик. – Передай ему, я сказал «пожалуйста».

Затянувшееся молчание, а потом, воскликнув «отлично!», мама повернула телефон в другую сторону, так что я уже почти не слышал.

– Джои говорит: «пожалуйста».

Последовала длинная пауза, но потом полицейский все же взял трубку:

– Алло.

Я говорил быстро, но спокойно:

– Офицер, я очень сожалею по поводу случившегося, но мой брат – аутист. Он живет с нашей мамой. И я должен знать, отпустят ли ее сегодня. Потому что в противном случае мне придется позаботиться о брате.

– Ну, дело вот в чем. Вашу мать арестовали за вождение в нетрезвом виде. – Пока он говорил, я слышал, как мать чертыхается и завывает. – Я отвез ее в полицейский участок округа Моуэр, чтобы она сдала тест на алкоголь. Она заявила о своем праве на звонок адвокату перед сдачей теста, и, по идее, ей следовало использовать отведенное время на то, чтобы связаться с адвокатом, а не звонить вам с просьбой вытащить ее отсюда.

– Понимаю, – сказал я. – Мне только нужно знать, отпустят ли ее сегодня вечером.

– Скорее всего, нет. – Ответ офицера полиции был максимально лаконичным, чтобы мать не услышала, что они для нее припасли.

Я ему подыграл:

– Ей предстоит детоксикация, так?

– Да.

– И сколько дней?

– Два-три.

– А потом ее отпустят? – спросил я.

– Нет.

Я задумался:

– После детоксикации сразу в тюрьму?

– Все верно. Пока она не предстанет перед судом.

Услышав слово «суд», мама снова завопила дурным голосом. Ее бессвязные слова, прорывавшиеся сквозь алкогольный дурман, качались и расползались в разные стороны, как ветхий веревочный мост.

– Черт побери, Джои!.. Приезжай сюда. Ты меня совсем не любишь… Ты неблагодарный… Я ведь твоя мать. Джои, они… они… Срочно приезжай! Вытащи меня отсюда!

– Спасибо, – сказал я полицейскому. – Я ценю вашу помощь. Удачи вам. Желаю вам справиться с моей матерью.

– И вам тоже удачи, – ответил полицейский.

Выключив телефон, я повернулся и увидел, что Джанет с миссис Лорнгрен смотрят на меня так, будто я несмышленый малыш, который только сейчас узнал, что собаки кусаются.

– Прошу прощения, – сказал я, – моя мать… она… не совсем здорова. Я сегодня не смогу встретиться с Карлом… э-э-э… мистером Айверсоном. Мне нужно кое-что утрясти.

Взгляд миссис Лорнгрен смягчился, выражение лица сменилось с сурового на сочувственное.

– Ничего страшного. Я поговорю насчет вас с мистером Айверсоном. Оставьте Джанет вашу фамилию и номер телефона, и я вам сообщу, согласен ли он с вами встретиться.

– Что ж, буду вам чрезвычайно признателен. – Я записал свои данные на листке бумаги. – Возможно, мне на время придется выключить телефон, поэтому, если я не отвечу, просто оставьте сообщение и дайте мне знать, что решил мистер Айверсон.

– Непременно, – кивнула миссис Лорнгрен.

Заехав на парковку в квартале от «Хиллвью», я ухватился обеими руками за руль и начал яростно его трясти.

– К чертям собачьим! – кричал я. – К черту! К черту! К черту! Почему вы просто не можете оставить меня в покое?!

У меня побелели костяшки пальцев, я буквально дрожал от злости. Затем я перевел дух и подождал, пока не пройдет спазм в горле. Успокоившись, я позвонил Молли и сообщил, что сегодня не выйду на работу. Она, само собой, не слишком обрадовалась, но вошла в мое положение. Выключив телефон, я бросил его на пассажирское сиденье и поехал на юг забирать брата.

Глава 2

Большинство людей в жизни не слышали об Остине, штат Миннесота, а те, кто слышал, знают о нем благодаря «Спаму», консервам из соленой свинины, которыми кормят солдат и беженцев по всему миру. «Спам» – это драгоценность короны корпорации «Хормел фудс», а также прозвище моего родного города – Спамтаун. В Остине даже есть музей, посвященный величию «Спама». И если это еще не ставит на Остине неизгладимую печать наподобие тюремной татуировки, то была еще и забастовка.

Забастовка произошла за четыре года до моего рождения, но местные ребятишки с детства знали о ней, как другие дети знают об экспедиции Льюиса и Кларка или о Декларации независимости США. Рецессия в начале 1980-х годов отъела здоровенный кусок у индустрии упаковки мяса, и «Хормел» предупредила профсоюз о существенном снижении заработной платы. Само собой, для рабочих это стало ударом ниже пояса, и началась забастовка. Медленно, но верно пикеты переросли в стихийные мятежи. Вспышки насилия привлекли внимание массмедиа, и в результате одна из телевизионных бригад закончила рабочую смену на кукурузном поле неподалеку от Эллендейла, куда упал их вертолет. В конце концов губернатор призвал на помощь Национальную гвардию, однако насилие и вражда оставили в городе неизгладимый след, обусловивший, по мнению многих, его характер. Лично мне этот след казался уродливым шрамом.