Жизнь Большой Реки - [8]

Едва только поезд тронулся, я сбросил с себя все, что позволяли приличия. Жара. Уже адская жара! А ведь лишь первая половина декабря.

БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ НА ПАРАНЕ

МОЮ БАЙДАРКУ НАЗЫВАЮТ РЕЗИНОВОЙ КАЛОШЕЙ — ДОН ХУАН УВЕРЕН, ЧТО НА ПАРАНЕ НАС ПОГУБИТ ЖАРА— УЩЕМЛЕННОЕ САМОЛЮБИЕ И ПРОГУЛКА НА ПЛОСКОДОНКЕ. — Я ЕДВА НЕ ПОЛУЧИЛ СОЛНЕЧНЫЙ УДАР И ГОТОВ ОТЛОЖИТЬ СРОК ОТПЛЫТИЯ ДО ОСЕНИ. — ИДЕЯ ПАНА ЯНА И ТОЛЬДО НАД БАЙДАРКОЙ СПАСАЮТ ПОЛОЖЕНИЕ. — РОЖДЕСТВО В ЛА КАХУЭРЕ, — ЛЯЛЕ, ИЛИ ГАРАНТИЯ СМЕНЫ ЭКИПАЖА

_____

Пан Ян прислал за мной на вокзал одного из сыновей. Парень приехал на каком-то огромном грузовике и, слегка удивленный, погрузил на него скромные тюки моего багажа. Так мы добрались до Ла Кахуэры, которая должна была служить исходным пунктом пашей экспедиции.

При встрече мы с доном Хуаном по аргентинскому обычаю похлопали друг друга по плечам, а по-польски — двукратно облобызались. Во время этих нежностей пан Ян поглядывал на грузовик. Наконец он не выдержал:

— А эта ваша лодка, где она? Вы отправили ее в багажном вагоне?

Я сообразил, что слово «байдарка» в моем письме не о многом говорило и что дон Хуан представляет мое судно как-то иначе. Молча я показал ему на два тугих мешка.

— Как? Это и есть лодка? — пан Ян как будто что-то пожевал. — То есть она складная? Ну-ка, соберем ее прямо здесь!

После двухдневной поездки, даже не умывшись с дороги, я сразу принялся за сборку «Трампа». Пан Ян интересовался каждой деталью конструкции, брал в руки, проверял прочность. Весь в поту я закончил сборку, выпрямился и заявил с ноткой гордости:

— Вот это, дон Хуан, и есть наша байдарка!

Он обошел вокруг нее, бормоча что-то под нос, влез вовнутрь, устроился на сиденье и… произнес приговор:

— Не пойдет. Симпатичная вещь, но не для Параны. Не выдержите, вас погубят жара, зной!

Я не понял. Собственно, почему это мы не выдержим? Что река бурная, что течение сильное, что водовороты — это нам известно. Для байдарки все это существенные трудности, и мы принимали их во внимание. Но жара? Меня это немного задело Ведь я не обыватель, не неженка, которого может испугать какая-то жара, да еще на реке. Я терпеливо принялся объяснять пану Яну, что у меня неплохая закалка, что я провел когда-то целый год в месопотамской пустыне, справедливо называемой «сковородкой мира», что он сам читал мою книжку об экспедиции в Восточную Африку, где я описывал, как на дне Большой Рифтовой Долины, в африканской жаре, едва не получил размягчение мозга, и все же выдержал! Что я девятнадцать раз пересекал экватор и морем и по суше. Что я был в Бразилии, да и здесь, в Мисьонесе, тоже не впервые.

Я ораторствовал, стоя над байдаркой, а он сидел в ней и мудрым взглядом с искорками иронии смотрел на меня снизу и кивал головой. А потом прервал:

— Все это прекрасно, пан Островский, но не в этом дело. Я пустынь и Африки не знаю. Знаю только, что тут — Парана. Вы бывали в Мисьонесе и на самой Паране рыбу ловили, но ведь не летом! А сейчас как раз лето, через две-три недели разгар жары. Солнце печет тогда так, что даже сказать страшно. А от воды сверкание такое, что и ослепит и кровь заставит свернуться. В этой резиновой калоше вы как усядетесь, так и будете сидеть не шевелясь. А это хуже некуда — только веслом махать и больше ничего! Голову вам в одну минуту напечет, да и… простите, заднее место тоже в первый же день будет обожжено. Нет, это не судно для Параны!

Так высказался человек, который прожил здесь больше лет, чем я вообще существую на этом свете. Однако я не признавал себя побежденным:

— Если уж вы так меня пугаете, я готов попробовать. Прежде чем телеграфировать Винцентию, несколько дней поплаваю на байдарке по Паране, неподалеку от Ла Кахуэры. Вы увидите, что я не помру.

Он оживился и сразу же, как это было в его привычках, стал распоряжаться:

— Завтра воскресенье. Я отправлюсь с вами. Виктор, на Парану. Вы будете ловить рыбу, а я поблизости, на берегу, понаблюдаю, как устанавливают насос. Он должен качать воду на рисовые поля. Эту свою калошу… тьфу, извините, вашу лодку оставьте здесь. У рисового поля живет один парагваец. Он такой заядлый рыбак, что все бросит и поплывет с вами. Ну, и лодка у него есть. Чуть больше, чем у вас, но… — тут он хитро усмехнулся, — Парана-то та же самая! Поразвлекаетесь немного и… испытаете все на собственной шкуре. Каролька, приготовь нам еды на целый день и супь в походный холодильник несколько бутылок пива. Мы тронемся ранехонько, в четвертом часу.

Мне нечего было возразить. Мы выехали еще в темноте на маленьком грузовичке. Вел машину самый младший сын пана Яна Лялё, которого два раза приглашать не пришлось: рыбак он заядлый.

Утро было свежее. Пан Ян облачился в легкое одеяние, я же демонстративно надел шерстяную рубашку. Однако на всякий случай я захватил с собой сверток с пижамой.

Пока мы добрались по бездорожью до Параны, начало светать. Парагваец, как и подобает настоящему рыбаку, был уже на ногах и что-то мастерил около своей лодки — большой, довольно тяжелой плоскодонки на два весла, третьим рулили с кормы.

— Вот это лодка, так лодка! — высказался пан Ян. — Не теряйте времени, отправляйтесь на ней сразу, пока солнце не взошло. А я подожду здесь, на берегу, осмотрю насос.