Жизнь Большой Реки - [10]
Дон Хуан ждал, сидя в тени деревьев. Без единого слова я растянулся рядом с ним и холодильником с пивом. Однако пан Ян, прежде чем напоить меня, стал лить пиво на платок и делать мне холодные компрессы. Потом принялся ворчать:
— Ну разве я не предупреждал вас, пан Островский? Не захотел гринго поверить старику! Хвалились этой своей Африкой, по ведь Парана есть Парана. Видите, как вас напекло? А настоящая жара будет только в январе — феврале. Причем там, в верховьях, куда вы собираетесь отправиться, еще хуже. Уверяю вас, в вашей «калоше» далеко не уплывешь!
У пана Яна, однако, было доброе сердце; видя мое полное поражение, он добавил успокаивающе:
— Разумеется, сегодня жара нешуточная. Ничего удивительного, что она вас одолела.
Ночью у меня была сильная лихорадка, я бредил. Было уже позднее утро, когда я вылез из постели, чтобы попросить пана Яна отправить по телефону телеграмму Винцентию. Ее безрадостное содержание («Не приезжай отменяется летом невозможно») заканчивалось утешающим добавлением: «Начнем осенью».
Пана Яна я нашел в мастерской. С сыном и дочерью он мудрил что-то над моей байдаркой. Рядом лежали рулон тонкого полотна и клубки шнурков.
— А, труп ожил! — вскричал он вместо приветствия и сразу же заботливо посоветовал: — Льняного масла, масла дай ому, Карольця, чтобы он намазал лицо. И помните, без темных очков нельзя появляться на солнце у реки!
Я изложил свою просьбу относительно телеграммы. Он махнул рукой и оборвал меня:
— Не нужно. Пусть приезжает. Поплывете! Слушайте и смотрите, что я придумал…
Ломал пан Ян голову, ломал и в конце концов пришел вот к чему: нужно как-то приспособиться к Большой Реке, сделать «калошу» способной к тропическим испытаниям. Тут же он взялся за дело. Как я уже упоминал, на байдарке можно плыть под парусом, в ногах сидящего спереди гребца имелось гнездо для небольшой мачты. Вторую мачточку пан Ян хитроумно установил сзади, сразу же за сиденьем второго гребца. К мачтам он прикрепил поперечины, соединенные натянутыми шнурами. Именно на этот каркас Карольця и шила сейчас полотняную крышу.
— Поплывете — просто загляденье. Под тентом. Под балдахином, как индийские магараджи. В тени и на сквознячке. С боков Карольця прикрепит занавески. Задергивать их будете то с одной стороны, то с другой: ведь низкое солнце тоже дает жизни. Но этим тентом можно пользоваться лишь в солнечные и безветренные дни, потому что, когда на Паране поднимется ветер, весь этот тент сорвет к чертям, а ваша, «калоша» моментально перевернется, вы даже пикнуть не успеете. А теперь смотрите: эту крышу, по-местному тольдо, можно быстренько сиять и сложить. Отвязать вот этот шнурок, потянуть за тот… Карольця, отмерь, сколько нужно, и бегом с этим полотном к швейной машине, принимайся за работу!
Простая вещь, а ведь мне эта идея не пришла в голову. Не будет преувеличением, если скажу, что тольдо конструкции дона Хуана спасло нашу экспедицию.
Телеграмму я отправил, по уже иного содержания: «Жду все готово».
Однако, прежде чем Вицек прибыл, дон Хуан настоял на опробовании своей конструкции. Мы отправились с байдаркой на расположенную неподалеку речку Химирай. Дои Хуан складывал тент, раскидывал его, усовершенствовал. В носовую часть «Трампа» под брезентовый чехол была засунута автомобильная камера, которую мы накачали до предела. Для второй камеры места уже не хватило, и поэтому ее, словно спасательный круг, пришлось привязать шпурами позади сиденья второго гребца. Этих воздушных емкостей было достаточно, чтобы удержать на плаву опрокинутую байдарку вместе со всем ее грузом. Мы попробовали перевернуться на реке Химирай. Результат был прекрасный. Этой идее дона Хуана я был обязан в будущем многим, очень многим.
Под конец сборов я раздобыл ампулы с противозмеиной сывороткой. Пришлось поучиться делать уколы и обрабатывать раны. Прилетел Вицек, привез термосы, набитые катушками цветной пленки. Все было готово, только с Ла Кахуэры нас не отпускали. Польское гостеприимство живет и в Мисьонесе — рождественские праздники мы должны были провести у Шиховских.
Сочельник. Трескучий мороз, тишина, все спит глубоким сном под снежным покровом. Семейный праздник…
Несколько иначе выглядело все это в Ла Кахуэре. В тот день столбик ртути в термометре поднялся до 38 градусов. Дон Хуан утешал, что в канун нового года там, на севере, будет еще жарче. Съехалась вся семья. Столы были расставлены под тропическими деревьями, в их кронах пронзительно звенели цикады. Роль елочки играл росший перед домом кипарис. Польская традиция и аргентинский обычай: под скатертью подстелено сено. Но «тишину новогодней ночи» молодежь чествовала настоящей канонадой: бенгальские огни, петарды, револьверные выстрелы.
Участники экспедиции на прощание получили подарок. Когда пан Ян узнал, что Вицек окончил морскую школу, что он был офицером торгового флота, то решил: мы должны иметь флажок Польского торгового флота. Его сшила Карольця по указаниям Винцентия. До исходного пункта нашего плавания, в район рек Сан Антонио и Игуасу, мы должны были еще проехать около пятисот километров — через всю провинцию Мисьонес, длинным языком вдающуюся между Бразилией и Парагваем. В последние часы пребывания в Ла Кахуэре решилась наконец проблема, которая угнетала меня с самого начала знакомства с Вицеком. Как я уже упоминал, он располагал ограниченным временем и собирался покинуть меня но истечении месяца. Где это должно было случиться, неизвестно. Однако пан Ян настолько зажегся стремлением помочь мне, что разрешил своему младшему сыну Лялё сопровождать меня до самого финиша. Было решено, что «смена экипажа» произойдет на верхней Паране, на острове Корпус Кристи, в двухстах пятидесяти километрах выше Посадаса. Лялё должен был ожидать нас там в течение срока, определенного с точностью до нескольких дней.
Уход бывшего офицера Моссад Виктора Островского сорвал вуаль таинственности с одной из самых таинственных секретных служб мира и разоблачил ее сомнительные и жестокие методы. Во время правления Эхуда Барака в Израиле прошла публичная дискуссия о праве Моссад применять во время расследований физическое насилие. Но в прошлом Моссад пользовался насилием безо всякого стеснения, что доказывают многочисленные покушения, описанные Островским. Виктор Островский показывает методы вербовки и обучения сотрудников израильской разведки.
Оставив в результате сомнительной интриги израильскую внешнюю разведку, кадровый разведчик Виктор Островский продолжает выполнять, тем не менее, самые опасные задания. Его новыми тайными руководителями становятся представители прогрессивных кругов Моссад, которые хотят отобрать власть у воинственных «ястребов» на верхушке этой спецслужбы. Чтобы спасти свою жизнь, Островский вступает в игру. Книга описывает ход этой «частной» партизанской войны Островского против Моссад, длившейся с 1986 по 1992 годы, а также историю борьбы автора с разведкой и правительством Израиля за право публикации в 1990 г.
Виктор Островский – бывший сотрудник израильской разведки Моссад Уйдя в отставку, он начал писать о закулисных сторонах деятельности своей «фирмы». Для чего был создан Моссад? Кому он служит? Борется ли с террористами или же поддерживает их? На все эти вопросы Виктор Островский отвечает на страницах захватывающего, построенного по всем законам авантюрного жанра романа «Лев пустыни».Место действия романа – страны Европы и Ближнего Востока. Натан Штейн – офицер Моссада – пытается помешать массовым убийствам, которые организует арабская террористическая организация.
Тайная деятельность израильских спецслужб, связь сирийских террористов с восточногерманской разведкой, охота на политических противников, интриги, убийства. И на этом мрачном фоне любовь, связавшая на всю жизнь офицера израильской спецслужбы и дочь сирийского террориста. На русском языке роман публикуется впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
Автор книги, этнограф, рассказывает о своей поездка на Крайний Север, предпринятой им с целью изучения жизни, обычаев, этнографических особенностей ненцев, населяющих Гыданский полуостров. [Адаптировано для AlReader].
В 1974 году польские альпинисты совершили восхождение на одну из высочайших вершин Гималаев и мира ― Кангбахен.Книга написана одним из участников восхождения о драматических событиях подъема.
Советское Приамурье — край уникальный. Но не только о природе этого края книга В. А. Рыбина — его рассказ о русских людях, открывших и исследовавших Амур, построивших на его берегах солнечные города, об истории и будущем этого уголка нашей Родины.
Летом 1974 года трое приятелей-москвичей решили провести эксперимент по выживанию — полностью сымитировать ситуацию попадания на необитаемый остров в результате кораблекрушения и выживания на нём. Эти люди не имели никакой специальной подготовки, не знали даже, есть ли на острове, расположенном недалеко от Японии, источники пресной воды, не умели отличать ядовитых рыб, моллюсков и растения. Два блокнота, две ручки, расческа и одежда — вот всё, что было у них...