Жизнь Большой Реки - [6]

Пораженный неожиданным предложением, я задал довольно глупый вопрос:

— А плавать вы умеете?

— Плаваю я хорошо.

— Стреляете вы тоже хорошо?

Он долго смотрит на меня чуть прищуренными, немигающими глазами. Мне все ясно, я знаю такие глаза, они хорошо целятся.

— А ваша профессия?

— Моряк.

И сразу же, посветлев, с милой улыбкой поясняет:

— Я окончил мореходную школу торгового флота. Было это довольно давно, поступил я в 1920 году. Первый выпуск… Сейчас и судовладелец, мое судно, рефрижератор, постоянно курсирует по Тихому океану, между Чили и портами Эквадора. В моем распоряжении две-три недели. Итак?

Я ущипнул себя, чтобы убедиться, что это не сон. Иметь в качестве «экипажа» разборной байдарочки капитана дальнего плавания, и при этом владельца океанского судна, рефрижератора! Это же небывалое дело. Неожиданно я почувствовал злость.

— Послушайте! Как судовладелец вы должны располагать внушительными деньгами. Так какого же дьявола вы морочите мне голову, предлагая участвовать в путешествии на байдарке? На байдарочке, причем на разборной, на резиновой. Палатка — это не комфортабельный отель. Сельва — не выкошенная лужайка. Повара не будет, есть придется — что бог подаст! А ваши деньги имеют там такую ценность… такую ценность…

Подходящего сравнения не нашлось. От злости я просто орал. А мой новый знакомый знай поддакивает мне, кивая головой в знак того, что все это ему подходит, и добавляет:

— Я ставлю единственное условие: если там, в сельве, будет на что охотиться, мы поохотимся, если обнаружатся интересные рыбы, то порыбачим. Здорово там должно быть, и людей немного…

Мне этот человек страшно понравился. Мы с ним быстро обо всем договорились.

Так я заполучил товарища, так познакомился с Винцентием Бартосяком, великолепным спутником во многих путешествиях, которые я потом предпринимал, сердечного друга.

Уже на следующий день мы начали запасать и комплектовать снаряжение, детально разрабатывать план путешествия.

Как уже говорилось, самое основное, байдарка, у меня была.

Несколько десятков реек и реечек, шпангоутов, планок и дощечек, собранные вместе с решетчатым настилом в конструкцию, похожую на хитроумную головоломку, служили легким каркасом. Помещенный внутрь «галоши», или резиновой оболочки, каркас натягивал ее. В таком виде байдарка выглядела вполне солидно, напоминая лодки гренландских эскимосов. Пространство в носовой части, перед отсеком первого гребца, и на корме, за задним сиденьем, было покрыто непромокаемой тканью. Грести приходилось сидя на настиле. Выпрямленные ноги переднего гребца помещались под полотном на носу, а ноги заднего упирались в дощечки-педали, соединенные шнурами с ремнем. Перец первым сиденьем можно было установить двухметровую мачту и — только теоретически, так как практика плавания по Большой Реке эту теорию опровергла, — поднять на ней парус. Снаряжение лодки дополняли два складных двухлопастных весла. Добавлю еще, что называлось наше судно «Трампом»[18]. Несмотря на весьма почтенный возраст (в Аргентину я привез ее еще до войны), байдарка была в хорошем состоянии, резиновая оболочка не пропускала воду.

_{МОЕ «СУДНО». ЕГО НАЗВАНИЕ — «ТРАМП».　 ВОДОИЗМЕЩЕНИЕ — 0.035 ТОННЫ, ПОРТ ПРИПИСКИ — ПОД КРОВАТЬЮ В БУЭНОС-АЙРЕСЕ, СУДОВЛАДЕЛЕЦ — АВТОР ЭТОЙ КНИГИ, ЭКИПАЖ — ВИНЦЕНТИЙ БАРТОСЯК}

У «Трампа» были свои достоинства и недостатки. Одно из достоинств — легкость. Разобранный, он помещался в двух матросских заплечных мешках, весивших вместе тридцать пять килограммов. Однако он был пугающе неустойчивым, а самое худшее, что места в ней было кот наплакал. Сидячая поза гребцов и необходимость вытягивать перед собой ноги — тоже малоприятные факторы. Во время гребли работали только плечи и мышцы живота. Ноги, как метко подметил Винцентий, могли атрофироваться. Человек непривычный измучается через несколько часов, нам же на таких «галерах» предстояло плавать примерно два месяца.

С огромной ответственностью готовились мы к шитью палатки. Она должна защищать от жары и тропических ливней и настолько плотно закрываться сверху донизу, чтобы никакая ползающая или летающая мерзость не могла проникнуть внутрь. Иными словами, она должна гарантировать абсолютный отдых в трудных условиях тропиков.

Палатку сшили в мастерской, где нас хорошо знали. Конструкция ее была, как у домика. В основании — прямоугольник размером 140 на 140 сантиметров, высота — полтора метра. Палатка составляла единое целое со вшитым прорезиненным полом.

_{ПРИСПОСОБЛЕННАЯ ДЛЯ УСЛОВИЙ ТРОПИКОВ ПАЛАТКА С ПЛОТНО ЗАКРЫВАЮЩИМСЯ ПРОТИВОМОСКИТНЫМ ПОЛОГОМ И ВШИТЫМ РЕЗИНОВЫМ ПОЛОМ}

Она быстро устанавливалась с помощью двух алюминиевых распорок или просто двух половинок байдарочного весла. Над палаткой натягивали дополнительный навес, который защищал ее от прямого действия солнечных лучей. По этому навесу потоки тропических ливней стекали, словно с зонтика. Сидя внутри палатки, можно было без всякого опасения прикасаться к крыше и стенкам: они не промокали. Козырек над входом создавал иллюзию парадного подъезда. Вход прикрывался треугольной полотняной дверью. По кто бы мог вытерпеть душную тропическую ночь в столь герметически закрытом помещении? Поэтому непромокаемые створки «двери» обычно были подняты и лежали на скатах палатки. В этом случае вход закрывался противомоскитной сеткой из прочной плотной газовой ткани. Пришитая к бокам палатки, она закрывалась тремя застежками «молния»: одной посередине сверху донизу, а две другие внизу надежно соединяли ее с полом. Средний замок можно было расстегивать и сверху и снизу. Это понадобилось для того, чтобы быть готовым к ночному визиту нежеланного гостя. Темной ночью, прежде чем начинать манипуляции с нижним замком, следовало просунуть руку с фонариком через верхнее отверстие, осветить «порог» палатки и лишь затем, убедившись, что там не улеглась какая-нибудь гадость, расстегивать москитную сетку снизу. Предлагая таким способом вшить москитную сетку, я оказался предусмотрительным, и будущее это подтвердило. На задней стенке палатки имелось окошко, тоже защищенное противомоскитной сеткой. В результате палатка была одновременно и вентилируемой и герметически закрытой. Мы благословляли эту конструкцию позднее, когда спокойно спали в лесу, раздевшись донага, полностью защищенные не только от миллиардов кровожадных москитов, но и от змей.