Живы будем – не умрем. По страницам жизни уральской крестьянки - [90]
– У нас на Руси принято кататься на лошадях, но ведь это в праздники. Мне сейчас вашими колами прикажете огород городить?
Прочитанные им толстые книги сделали свое дело: сила его убеждения была в точности слова. Воспитатель выговаривал слова медленно и четко:
– Сегодня настала ваша пора отвечать за свою развеселую жизнь. Никто из вас не станет хорошим учеником случайно, только каждодневная учеба даст вам больше, чем подарила природа. Будете трудиться – будет характер и результат.
– Вот ты, – спросил он маленького рыжего пацана по прозвищу Валет, – что делаешь в мое отсутствие? Отвечай прямо, как на духу.
Валет заегозил, засопел и сказал, отвернувшись:
– Вчера книгу читал.
Мы засмеялись.
– Книгу читал – это хорошо. Книга изменит, направит, объяснит. Теперь скажи честно.
Валет приуныл, потом произнес тихо:
– Бешусь, – и замолчал совсем.
Мы снова засмеялись.
В конце собрания малышня уже егозилась и топталась на месте от усталости. Воспитатель отпустил их, а нас отозвал в сторонку.
– Вы только подумайте, что малыши всю неделю живут без родителей, многие недоедают и побираются. Им пользы нет от того, что вы хорошо посмеялись над ними…
Вот и из нас полетели пух и перья. Мы стояли, опустив головы.
После этой выволочки мы в едином порыве держались, подтягивали двоечников до троечников, помогали разгребать у лентяев учебные завалы, усаживали вечерами за стол неугомонных весельчаков. Нередко вечерами за столом было слышно шуршание страниц учебников, окрик старшеклассников, всхлипывания, сморкания нерадивых, а то и, выражаясь словами моей внучки Лизы, кое-кто получал от нас, комсомольцев, «жирного леща».
Приятным воспоминанием остались в памяти зимние вечера, когда интернатская малышня, отбушевавшись, наконец засыпала. Тогда мы, старшеклассники, устраивались каждый в своем укромном местечке, читали, рассуждали о жизни, спорили, играли «в откровенность» и тихо пели:
Наступала пора влюбляться.
Помню, что в самые крещенские морозы я домой не ходила, а оставалась в интернате и в воскресенье с нетерпением ждала, когда во второй половине дня начнут подвозить учеников из деревень. Наш совхоз отродясь нас не подвозил, а меня одну тем более. Кто я такая? Кому нужна, кроме своей мамы? Замерзну дорогой, умру – подумаешь, не стало одного маленького человека, и только. Пунцовые, с ярко-красными щеками, с мешками и котомками на плечах, заходили в интернат его обитатели. И тогда я, лежа на кровати, от безысходности начинала явно наглеть.
– Нина, – обращалась я к Гордеевой, – чую нюхом, что из твоего мешочка вкусно попахивает. Я тебя поджидаю, как из печки пирожка. Ударим-ка по рукам: ты мне чего-нибудь, а я тебе всю неделю задачки решаю.
Смешливая, белокурая, голубоглазая Нинка тут же соглашалась. Я, похоже, была первой, кто ввел в интернате рыночные отношения. Что поделаешь, покаюсь теперь в грехах, но тогда мне приходилось зарабатывать на пропитание торгом, обменом на мои ученические услуги. Чистой воды попрошайство было для меня отвратительно. Некоторые без намеков понимали меня и сами протягивали руку помощи. За доброту я предлагала свои услуги: решала, объясняла теоремы, подписывала шрифтом чертежи… делала это с удовольствием и приобретала друзей. Кстати, другом стать трудней, а врагом легче.
Жизнь в коллективе меня многому научила. Неписаные правила были просты и выработаны самой коллективной жизнью: не ешь втихомолку под одеялом, делись, дежуришь – не халтурь; помогай всем, кто попросит; не высмеивай несправедливо – возненавидят. Если над тобой пошутили – посмейся вместе, не держи зла. Не хитри, не ври, не изворачивайся, а то перестанут замечать.
Самыми лучшими качествами признавались ум, веселый легкий нрав, открытость, простота и доброта. И уж совсем кстати придутся хорошее здоровье, физическая и эмоциональная выносливость.
После сильных морозов солнце, как у нас говорят, поворачивает на лето. Я снова стала ходить домой. Как-то по возвращении в интернат на меня посыпался град вопросов:
– Ты, говорят, Таня, книги читаешь?
– Так ты, оказывается, колхозница, а я-то думал, что служащая или дворянка.
– Столбовая крестьянка, – огрызнулась я.
Все прояснилось, как только я вошла в столовую. Прямо в переднем углу на пристенке висело у нас небольшое зеркало, на нем я вдруг увидела вырезанный из районной газеты крупным планом свой портрет. Под портретом был комментарий, который заканчивался словами: «дочь колхозника, она много читает».
Вскоре мне об этом случае напомнил Котя. Это был долговязый весельчак и шалопай из государственников. Вечером он подошел ко мне и спросил, знаю ли я такое слово «несмотря на».
– Знаю.
– А я вот такого не знаю. И надо же, как раз Мария Иосифовна выдумала для нас домашнее задание: придумать три предложения с этим словом, да еще и пригрозила, что проверит тетради, а отметки поставит в журнал. Я сроду не придумаю. Придумай, Таня, чё тебе стоит? Я вместо тебя титан воды натаскаю, дежурная ты крохотная, а мне раз плюнуть. Идет?
– Идет.
Вскоре я подала Коте листок с тремя предложениями: «Несмотря на то что ем один овес, я все-таки немножечко подрос», «Я пою, я пою для моей дорогой, несмотря на отсутствие голоса», «Несмотря на то что я лохмотник, но до вечеров большой охотник».
Данная книга представляет собой сборник рассуждений на различные жизненные темы. В ней через слова (стихи и прозу) выражены чувства, глубокие переживания и эмоции. Это дневник души, в котором описано всё, что обычно скрыто от посторонних. Книга будет интересна людям, которые хотят увидеть реальную жизнь и мысли простого человека. Дочитав «Записки» до конца, каждый сделает свои выводы, каждый поймёт её по-своему, сможет сам прочувствовать один значительный отрезок жизни лирического героя.
В сборник «Долгая память» вошли повести и рассказы Елены Зелинской, написанные в разное время, в разном стиле – здесь и заметки паломника, и художественная проза, и гастрономический туризм. Что их объединяет? Честная позиция автора, который называет все своими именами, журналистские подробности и легкая ирония. Придуманные и непридуманные истории часто говорят об одном – о том, что в основе жизни – христианские ценности.
«Так как я был непосредственным участником произошедших событий, долг перед умершим другом заставляет меня взяться за написание этих строк… В самом конце прошлого года от кровоизлияния в мозг скончался Александр Евгеньевич Долматов — самый гениальный писатель нашего времени, человек странной и парадоксальной творческой судьбы…».
Автор ничего не придумывает, он описывает ту реальность, которая окружает каждого из нас. Его взгляд по-журналистски пристален, но это прозаические произведения. Есть характеры, есть судьбы, есть явления. Сквозная тема настоящего сборника рассказов – поиск смысла человеческого существования в современном мире, беспокойство и тревога за происходящее в душе.
Устои строгого воспитания главной героини легко рушатся перед целеустремленным обаянием многоопытного морского офицера… Нечаянные лесбийские утехи, проблемы, порожденные необузданной страстью мужа и встречи с бывшим однокурсником – записным ловеласом, пробуждают потаенную эротическую сущность Ирины. Сущность эта, то возвышая, то роняя, непростыми путями ведет ее к жизненному успеху. Но слом «советской эпохи» и, захлестнувший страну криминал, диктуют свои, уже совсем другие условия выживания, которые во всей полноте раскрывают реальную неоднозначность героев романа.
Как зародилось и обрело силу, наука техникой, тактикой и стратегии на войне?Книга Квон-Кхим-Го, захватывает корень возникновения и смысл единой тщетной борьбы Хо-с-рек!Сценарий переполнен закономерностью жизни королей, их воли и влияния, причины раздора борьбы добра и зла.Чуткая любовь к родине, уважение к простым людям, отвага и бесстрашие, верная взаимная любовь, дают большее – жить для людей.Боевое искусство Хо-с-рек, находит последователей с чистыми помыслами, жизнью бесстрашия, не отворачиваясь от причин.Сценарий не подтверждён, но похожи мотивы.Ничего не бывает просто так, огонёк непрестанно зовёт.Нет ничего выше доблести, множить добро.
Серию «Семейный архив», начатую издательством «Энциклопедия сел и деревень», продолжают уникальные, впервые публикуемые в наиболее полном объеме воспоминания и переписка расстрелянного в 1937 году крестьянина Михаила Петровича Новикова (1870–1937), талантливого писателя-самоучки, друга Льва Николаевича Толстого, у которого великий писатель хотел поселиться, когда замыслил свой уход из Ясной Поляны… В воспоминаниях «Из пережитого» встает Россия конца XIX–первой трети XX века, трагическая судьба крестьянства — сословия, которое Толстой называл «самым разумным и самым нравственным, которым живем все мы».
Недаром воспоминания княгини Александры Николаевны Голицыной носят такое название – «Когда с вами Бог». Все испытания, выпавшие ей и ее детям в страшные послереволюционные годы, вплоть до эмиграции в 1923 году, немыслимо было вынести без помощи Божьей, к которой всегда обращено было ее любящее и глубоко верующее материнское сердце.
Эта книга – уже третье по счету издание представителей знаменитого рода Голицыных, подготовленное редакцией «Встреча». На этот раз оно объединяет тексты воспоминаний матери и сына. Их жизни – одну в конце, другую в самом расцвете – буквально «взорвали» революция и Гражданская война, навсегда оставив в прошлом столетиями отстроенное бытие, разделив его на две эпохи. При всем единстве незыблемых фамильных нравственных принципов, авторы представляют совершенно разные образы жизни, взгляды, суждения.
«Сквозное действие любви» – избранные главы и отрывки из воспоминаний известного актера, режиссера, писателя Сергея Глебовича Десницкого. Ведущее свое начало от раннего детства автора, повествование погружает нас то в мир военной и послевоенной Москвы, то в будни военного городка в Житомире, в который был определен на службу полковник-отец, то в шумную, бурлящую Москву 50-х и 60-х годов… Рижское взморье, Урал, Киев, Берлин, Ленинград – это далеко не вся география событий книги, живо описанных остроумным и внимательным наблюдателем «жизни и нравов».