Живой обелиск - [51]
«Нет, Хабиб, это тебе не муха!» — подумал Тимур и подошел к другому пленному. Ткнул указательным пальцем в его обнаженную грудь.
— Кто он?
— Предводитель дзурдзуков.
— Сколько из моих доблестных воинов пало от руки этой собаки?
— О великий из великих, кто успел их посчитать?
— Тебя бы вместе с ними, сучий сын! Посадить его на кол!
Отточенные, острые колья блестели на солнце.
Из-за их желтого частокола неожиданно высунулась змеиная голова верблюда, разъяренно плевавшего на погонщиков. Тимур опять вспомнил Хабиба. «Уважаю непокорных мертвыми! Хабиб был хороший малый. Я его потому и прикончил, чтобы не перестать его уважать! Не зря же он сказал напоследок: «Аксакал, хорошо, что ты меня опередил, иначе не быть тебе грозой вселенной! Уважаю непокорных только мертвыми».
Перед ним стоял парень со смолистой бородой. Тимура дразнили его сжатые губы и вздувающиеся от гнева скулы. «Хорошо глядеть на искаженное от боли лицо врага. Плохо, когда враг пренебрегает страхом и болью».
— Как посмела эта травинка восстать против урагана?
— Они запрудили Сунджу и сняли свою шайтанскую запруду, когда твои победоносные войска переходили реку вброд… Много коней и воинов утонуло в этом потопе…
— Привязать к хвосту разгоряченного коня и гнать его до самой Сунджи!
— Слушаюсь и повинуюсь!
Тимур шел дальше. «Хабиб хорошо улыбался, но он был мелкий воришка и не смог бы простереть свою улыбку на те дали, по которым шагает мой конь».
— А кто этот чернобородый с выпуклым лбом?
— Вождь галгайцев.
— Какому богу молишься? — спросил он вождя галгайцев через толмача.
— Пусть покарает тебя великий аллах! — процедил галгаец сквозь сжатые губы.
Плоское лицо Тимура оживилось гримасой, похожей на улыбку.
— Уважаю отважных… мертвыми.
Так Тимур дошел до пленного, не захотевшего пасть на колени при появлении покорителя вселенной. У него вдруг исчезла куда-то злость и перестала ныть больная нога. Воин был на целую голову выше его, в черных глазах пленного блестело любопытство. Он сжимал привязанные к спине руки, на его могучей шее вздулись лиловые жилы.
«Мне бы хоть один улус из таких бахадуров!» — мелькнула мысль.
— Кто ты? — спросил Тимур.
Пленный не понял его, Тимур повернулся к толмачу.
Толмач спрашивал пленного по-арабски, по-персидски, по-татарски, по-монгольски, но человек молчал.
— У тебя же не язык связан, а руки, — сказал, наконец, по-асски толмач.
Пленник заморгал длинными ресницами, мускулы на его лице как-то обмякли. Тимур подошел ближе. «Такими бы руками стены Китая бить!»
— Спроси, толмач, какая мать родила его.
Толмач перевел вопрос.
— Передай своему хромому хозяину: меня родила простая аланская женщина.
При упоминании аланки Тимур, не дождавшийся ответа толмача, повернулся к Сургаю.
— Я сказал, привести всех пленников! Куда делись те, кто вместе с этим бахадуром защищали Аланские ворота?
— О повелитель, клянусь тебе…
— Врешь, сучий сын, Аланские ворота еще стоят!
Тимур полоснул хана плетью.
— Ты слишком обленился и пропускаешь мимо ушей высокую волю своего повелителя! — смягчившись, произнес он и хлопнул три раза в ладоши.
Кольцо телохранителей вокруг них сузилось, и хан Сургай, угадавший замысел хромого владыки, почесал указательным пальцем жидкую с проседью бороду. Они с пленным аланом оказались лицом к лицу в середине круга, внутрь которого нацелились остроконечные колья.
Тимур отступил на верхнюю ступеньку каменной лестницы мечети и еще раз хлопнул в ладоши.
— Развяжите пленного. Сургай-бахадур, покажи своему благодетелю, что во имя джихада умеешь владеть оружием.
С аланского пленного сняли наручники, и он, не обращая внимания на Сургая, зашевелил затекшими пальцами. Там, за узким кругом телохранителей, оглушительно застрекотали барабаны, призывающие к бою; хан, ощерясь, обнажил кривую саблю и пошел на безоружного противника. Пленника охватило безразличие. В груди же Сургая вспыхнула обида на хромого повелителя за то, что он заставил его сражаться с оружием против безоружного. Сабля блеснула, как молния, натянувшийся круг зрителей ухнул в ожидании, но безоружный алан мгновенно прижался к земле, и не удержавшийся Сургай перекатился через него кубарем.
Блеснувшая сабля снова очертила круг на уровне шеи алана, но он неуловимо легко опустился на четвереньки и прыгнул вперед. Вспыхнул рев толпы. Безоружный алан схватил Сургая за грудь, поднял над головой и кинул его, как котенка, к подножью каменной лестницы, где стоял Тимур. Копья вонзились своими остриями в бок Сургаю, потому что их не успели убрать. Еще мгновенье — и разъяренные телохранители подняли бы пленного на пики, но их опять опередил окрик Тимура.
— Живого, живого! Желторотые!
Копья телохранителей уперлись в грудь пленного, их кулаки судорожно сжимались, в глазах горели гнев и ненависть. И Тимур, прихрамывая, спустился по лестнице, разомкнувшийся живой круг дал ему дорогу к аланскому богатырю.
— Сколько воинов охраняет Аланские ворота? — спросил он пленного через толмача.
— Их так много, что они не умещаются в теснинах гор, но там не было ни одного лишнего, кроме меня.
— Почему ты оказался лишним? — удивился Тимур.
— Потому что я не воин.

Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.

Повести известного ленинградского прозаика посвящены жизни ученых, сложным проблемам взаимоотношений в научных коллективах, неординарным характерам. Автор многие годы работал в научном учреждении, этим и обусловлены глубокое знание жизненного материала и достоверность произведений этой книги.

В повести «Очень хочется жить» воспеваются красота и мужество советского человека, солдата и офицера в первые годы минувшей войны.Роман «Рассудите нас, люди» посвящен молодым людям наших дней, их жизни, борьбе, спорам, любви, исканиям, надеждам и творчеству.

В книгу известного советского писателя Виля Липатова включены очерки, написанные в последние годы его жизни. Среди героев книги — московские рабочие, ленинградские корабелы, автомобилестроители Тольятти, обские речники, колхозники Нечерноземья, сотрудники милиции, деятели культуры. Все они обычные люди, но писатель подмечает в их жизни и труде характерные черты, делающие их яркими индивидуальностями. По-своему оригинальны и отрицательные персонажи: остро осуждая их, автор показывает неизбежное торжество справедливости.Содержание:Поправка к прогнозуТочка опорыНаших душ золотые россыпиДва рубля десять копеек… Самолетный кочегарДом на берегуПятаки гербами вверхПисьма из ТольяттиКорабелЛес равнодушных не любитКарьераКогда деревья не умираютТечет река ВолгаСтепанов и СтепановыТот самый Тимофей Зоткин? Тот, тот…Шофер таксиОбской капитанЖизнь прожить…Закройщик из КалугиСержант милицииСтарший автоинспектор01! 01! 01!Разговорчивый человекГегемонЧто можно Кузенкову?ДеньгиБрезентовая сумкаВоротаВсе мы, все — незаменимые .

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.

Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.