Жилище в обрядах и представлениях восточных славян - [61]

Шрифт
Интервал

. Ср. между тем: «По понятиям большинства, домовой живет в каждом жилом доме, другие же утверждают, что лишь в тех домах, где держат скотину. Впрочем, в самом доме он никогда не живет, а живет на дворе (потому и дворовый, а не домовой), в стае (хлеве), где сидит обыкновенно под яслями и только по зимам забирается в подполье»[636].

Подполье, как и всякая периферия, непосредственно соотносится с внешним миром, со стихиями. Поэтому «в чистый четверг варили кисель и берегли его до воскресенья. В светлое воскресенье открывали подпол, ставили кисель на подпольное окно и закликали мороз»[637]. В подблюдных песнях подполье связывается с несчастьем, ср.:

Под полом блоха
Толкача родила.
    Слава!
Кому вынется,
Верно сбудется,
Не минуется.
    Слава!
(предвещает бедность, вдовство)[638].

Вместе с тем, как уже было отмечено выше, с подпольем, как и с чердаком, связывается культ предков. Кроме того, подполье — обычное место захоронения некрещенных младенцев, детского места даже там, где полом называлось возвышение, предназначенное для сна: «Место, послед, заворачивается в чистую белую тряпочку с житом и закапывается там, где были роды, в хате — под полом, служащим вместо кровати, в клуне — в землю»[639]. Ср. в связи с подпольем как низом: «Если ребенок появится на свет лицом вниз, это тоже означает, что он „не жилец“»[640]. Любопытно, что в загадках подполье обозначает рот (нижнюю часть лица): «Полно подполье гусей, лебедей» (рот и зубы), а также, что еще более интересно, — воду (море), может быть, в связи с соответствием низ — вода, ср.: «В подполье, подполье лежит пирог с морковью: хочется есть, да не хочется лезть» (рыба в воде)[641].

Гораздо более сложно организована собственно жилая вертикаль. В жилом пространстве также различают три вертикальные зоны. Это связано с тем, что в жилище любого типа существует особое пространство — культурный горизонт, в котором реализуется поведение человека, т. е. наиболее актуальное пространство (по вертикали). Нижняя граница культурного горизонта манифестируется сиденьями, местами для ночлега. Верхняя граница обычно расположена на уровне глаз. Своего рода эталонной плоскостью (серединой) культурного горизонта является стол. Именно поэтому «во время метения избы веником отнюдь не дозволяется подымать веник выше стола, так как стол в избе в переносном смысле — престол в доме»[642].

Хорошо известно, что культурный горизонт различен у разных народов. Например, у народов Востока он расположен гораздо ниже, чем у европейцев. «Все немногочисленные предметы убранства, на которых можно остановить глаз в японском доме, — цветы „икебана“, какой-то предмет искусства в стенной нише, картина или каллиграфически исполненное иероглифами изречение, висящее на стене, находится на уровне глаз сидящего на полу человека»[643]. Любопытно, что у восточных славян, на Дону, Кубани, Украине, зарегистрированы факты, свидетельствующие о более низком, чем на Севере, культурном горизонте. В частности, это относится к так называемому земному, или арбузному, столу (укр. стiлець, сирно, земний стол). Земной стол был круглый (до 90 см диам.), высотой 20–35 см. Вокруг него сидят на земле или на низеньких стульчиках. «Круглые низкие столики известны также среди южных славян и, несомненно, связаны со Средиземноморьем, а возможно, и с кочевыми культурами древности (аналогичные столики известны у крымских татар, у древних скифов)»[644].

Обычно все действия человека разворачиваются в границах культурного горизонта. Действия ниже или выше него имеют подчеркнуто ритуально-мифологический смысл и запрещены в обыденной обстановке. При этом следует также учесть, что даже в пределах культурного горизонта те или иные действия регламентируются не только в горизонтальной, но и в вертикальной плоскости. Так, например, есть стоя считается неприличным, точно так же, как неприлично сидя приветствовать вошедшего. Все эти правила, «спустившиеся» в сферу этикета, раньше, вероятно, имели ритуальный смысл.

Итак, мы видим, что и вертикальная плоскость жилища была строго структурирована и наделена содержанием, для полной реконструкции которого, к сожалению, не всегда достаточно материала.

* * *

Подведем некоторые итоги рассмотрения семиотических аспектов организации внутреннего пространства традиционного восточнославянского жилища.

Прежде всего следует отметить своеобразную взаимопроницаемость «внутреннего» и «внешнего», жилого и нежилого пространства. С этой точки зрения вселенная как бы находит свое продолжение в доме, который представляется ее сгустком, одной из предельных форм ее оплотнения. В то же время космос является угасающим (по мере удаления) продолжением дома. Этот эффект достигается за счет общей (для жилого и внешнего пространства) системы координат. Благодаря механизму ориентирования жилое пространство оказывается вписанным в глобальную систему миропорядка. Несмотря на то что реальная ориентация дома не всегда совпадала с идеальной (например, из-за особенностей планировки поселения), тем не менее условно диагональ красный угол — печь обозначала ось восток — запад (иконы, расположенные в красном углу, маркировали восток). Таким образом, если не реально, то символически, жилище обязательно ориентировалось, а следовательно, жилое пространство наделялось значениями, которыми была наделена универсальная система координат.


Рекомендуем почитать
Британские интеллектуалы эпохи Просвещения

Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.


Средневековый мир воображаемого

Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.


Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода

Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.


Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.


Топологическая проблематизация связи субъекта и аффекта в русской литературе

Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.


Книжный шкаф Кирилла Кобрина

Книга состоит из 100 рецензий, печатавшихся в 1999-2002 годах в постоянной рубрике «Книжная полка Кирилла Кобрина» журнала «Новый мир». Автор считает эти тексты лирическим дневником, своего рода новыми «записками у изголовья», героями которых стали не люди, а книги. Быть может, это даже «роман», но роман, организованный по формальному признаку («шкаф» равен десяти «полкам» по десять книг на каждой); роман, который можно читать с любого места.