Жили-были солдаты - [14]
«III разряд по стрельбе» (тоже вчера вручили) и, наконец, знак, изображающий раскрытый парашютик, который выдаётся только тому, кто не менее одного раза прыгал с парашютом.
Вот сколько наград получил Зубов за первые четыре месяца службы в армии!
А к концу службы у нею по всем солдатским дисциплинам были только первые разряды.
Но это случил ось не сейчас, это случилось потом.
Так вот, Зубов шёл по центральной улице и думал: «Значит, сначала — в музей: осмотрю историческое прошлое города — план крепости, старинные кольчуги, берестяные грамоты, а возможно, и рыцаря на лошади; затем — в кино; затем…»
Тут Зубов вдруг остановился, с удивлением обнаружив, что он идёт и идёт и прошёл уже довольно большое расстояние, а никто не обращается к нему за помощью.
Это немного огорчило Зубова.
«Да-а, — подумал он, — вернёшься из увольнения — никто и не поверит. Да ещё скажут: «Плохо искали. Зубов! Не может быть так, чтобы никому не потребовалась ваша помощь…»
Тут Зубов ещё раз огляделся и, к своей великой радости, заметил старушку, которая стояла на краю тротуара, а возле старушки — коробка с телевизором.
Возможно, не вспомни Зубов вовремя о разговоре со старшиной, он бы ничего не заметил и прошёл мимо (такие случаи с ним раньше бывали), но сейчас он подошёл к старушке и голосом настоящего представителя Вооружённых Сил сказал:
— Разрешите помочь?
— Ой, родимый, — обрадовалась старушка, — помоги, помоги!
Зубов крякнул, взвалил на себя тяжёлую ношу, пожалев мимоходом, что нет у него ещё, к сожалению, разряда по поднятию тяжестей и надо будет этот пробел обязательно восполнить, и, сопровождаемый старушкой, свернул с центральной улицы.
Разумеется, он помнил предупреждение старшины, но он был спортсмен, солдат, прекрасно ориентировался на местности и к тому же старался запоминать улицы, по которым шёл.
Он не мог допустить, чтоб потом выводила его обратно какая-то старушка.
«Так, — думал Зубов, ощущая на себе телевизор, — сейчас мы свернули в проулок с прекрасно запоминающимся названием Бугорки… А сейчас свернули в другой проулок с не менее запоминающейся вывеской «Молоко». Кроме того, я вижу впереди водокачку, значит, когда пойду обратно, водокачка окажется у меня за спиной…»
Так Зубов двигался с телевизором, а старушка рассказывала ему тем временем о городских новостях:
в прошлом году построили новый кинотеатр,
открыли новую школу,
ещё один магазин,
в прошлом же году у неё обвалилась печка, а когда печник Ермолаев полез в подпол — нашёл там саблю.
— И откуда у меня в подполе сабля — ума не возьму!
Телевизор, который несёт Зубов, прислал ей внук.
Он служит в Москве.
Скоро у них там, в Москве, будет парад.
И, значит, внук хочет, чтобы она увидела его в телевизоре.
Да вот телевизор не работает — отдавала в починку, а в мастерской никакого дефекта не нашли.
А как служится ему, Зубову?
Да как кормят? Да не обижают ли командиры?
Да как часто пишет матери?
Да где она, мать?
И Зубов послушно, как на экзамене, отвечал:
— Служится хорошо. Командиры не обижают. Кормят хорошо. А мать живёт в Вологде. Только вчера послал ей письмо.
— Ты пиши матери-то, пиши, — убеждённо сказала старушка. — Сегодня письмо, завтра письмо, а послезавтра глядишь, и сам приедешь.
— Это уж точно, — вздохнул Зубов.
Потому что до приезда к матери ему нужно было ждать ещё почти два года.
Тут они подошли к старушкиному дому, Зубов внёс телевизор и установил его на комоде.
— А антенна где? — спросил он.
— Антенна? — удивилась старушка.
И по тому, как она удивилась, Зубов понял: об антенне она слышит впервые.
Но тут Зубов и сам увидел то, что искал: антенна стояла в углу, рядом с кочергой.
— А что она там делает? — спросил он.
Выяснилось:
старушка антенной протыкала огурцы на засолку,
сушила, нанизывая на неё, грибы,
а иногда даже ворошила в печке угли.
Зубов оглядел антенну и поставил обратно в угол: антенна в качестве антенны уже не годилась.
— Теперь понятно, почему в мастерской не обнаружили дефекта в вашем телевизоре, — сказал Зубов. — Они не знали, что всё дело в антенне. Ни один телевизор без антенны работать не будет.
— Что же тогда делать? — спросила старушка. — Скоро парад, а я без телевизора. Может, её просто выпрямить да почистить? Весь грибной навар с неё и отвалится. Вот она и запоёт…
— Не запоёт. Я вам лучше сделаю новую, — сказал Зубов.
— К параду? Ты уж постарайся к параду.
— Постараюсь, — сказал Зубов.
Тут Зубов стал прощаться, а старушка начала угощать Зубова чаем, но Зубов чаю не хотел — он хотел посмотреть напоследок саблю.
— Саблю? — удивилась старушка. — Да я её, кривулю, в музей сдала. Этому… заместителю директора по научной части.
«Ясно, — огорчённо подумал Зубов, — кривуля сабля явно времён татаро-монгольского нашествия. В город-то они вошли, а вот обратно, ясное дело, заблудились… Прав был старшина».
Тут старушка начала объяснять Зубову, как выбраться ему теперь обратно на центральную улицу — в какие проулки сворачивать, а в какие не сворачивать, — но Зубов вежливо сказал:
— Спасибо, мамаша. Не надо. Мы, солдаты, и не в таких переделках бывали. Сквозь горы и леса без компаса проходили. А уж в вашем древнем городке тоже как-нибудь разберёмся…
