Жили-были солдаты - [16]
— Верно, не знаю, — согласился Гурам. — Я здесь впервые. Но и ты тоже. И если мы здесь просто так будем сидеть — не найдём не только дедушкиного друга, но и своего брата! Не веришь мне, можешь спросить военного человека!..
— Это меня, что ли? — спросил Зубов.
— Тебя, — ответил Гурам.
— Надо объединить усилия, — подумав, сказал Зубов. — Если мы объединим усилия… Насколько я помню, я пришёл к вам с этой стороны…
Братья посмотрели, куда указывал Зубов, и неуверенно подтвердили:
— С этой.
— Значит, если мы пойдём в противоположную сторону, а за спиной у нас останется водокачка…
— Э! — сказал Гурам. — Не говори мне больше о водокачке!..
— Хорошо, — сказал Зубов. — Если мы пойдём в ту сторону и будем идти всё время прямо и прямо, куда-нибудь-то мы придём?! Не можем же мы допустить, чтобы человек, которому вы привезли дыни, получил эти дыни испорченными?!
Братья посмотрели друг на друга, затем молчаливый Илларион взвалил на себя мешок и решительно сказал:
— Хорошо. Пойдём. Попробуем.
Через десять минут Зубов радостно сказал:
— Молоко!
— Что — молоко? Где? — спросил Гурам.
— Вот! Вывеска! Я здесь проходил! Это тот самый проулок, который должен быть от меня слева!.. Он и находится слева, значит, мы идём правильно! Сейчас должен быть ещё проулок — Бугорки называется… Поворачивайте за мной, ребята!.. Ага! Вот он!..
Обрадованный Зубов свернул влево, за ним — оба брата, и тут Зубов увидел, что проулок этот упирается в глухую стену. Тупик. Дальше прохода не было.
«Странно, — подумал Зубов, — когда я нёс телевизор, тут проход был. Когда же они успели построить стенку?»
Гурам поправил свой головной убор и прочитал название найденного Зубовым «проулка».
— Как, ты говоришь, он называется? — спросил он. — Бугорки?
— Бугорки, — машинально ответил Зубов/
— Здесь написано «Малая Лесная». Может, улицу… э… переименовали, a?
— Когда? — спросил Зубов.
— Пока мы сидели там, а ты ходил тут.
Илларион так захихикал под своим мешком, что дыни в мешке запрыгали и заскрипели.
— И совсем не смешно! — строго одёрнул его Гурам.
Дыни перестали прыгать.
Зубов вытер вспотевший лоб.
— Может, у кого-нибудь спросим? — неуверенно сказал Зубов. — Вон идёт какая-то гражданка…
— Ни в коем случае! — предостерегающе зашептал Гурам. — Не хватало ещё, чтобы горцы спрашивали у женщины дорогу!.. Пусть себе идёт. Мы пойдём за ней следом, но — отдельно. Понял? — И Гурам, довольный собственной хитростью, тихонько засмеялся.
Они пропустили вперёд женщину, причём Гурам, как истинный горец, в знак приветствия вежливо приподнял кепку, а потом они, делая вид, что идут не за женщиной, а отдельно, пошли за ней следом.
Вот она свернула направо — и они свернули направо.
Вот женщина свернула влево — и они свернули влево.
— Так дело пойдёт быстрее, — говорил довольный Гурам. — Теперь мы будем идти и идти и даже, может быть, встретим Левона… Или даже…
Но он не успел договорить, потому что женщина свернула за угол.
Они поспешили свернуть тоже.
Женщина вошла в дом.
А они увидели, что снова стоят перед водокачкой!
— Все! — опуская мешок, сказал взмокший Илларион. — Больше я отсюда не уйду. Останусь жить здесь навечно!
И сел.
И туг, когда он так сказал, они увидели своего третьего брата Левона: Левон махал им рукой из подъезжающего к водокачке автобуса.
На автобусе было написано «Водокачка — Центр. Круговой».
Брат кричал:
— Я его нашёл! Нашёл! А где вы ходите?!
— Он нашёл друга нашего дедушки, — переводили братья Зубову. — Он долго искал. Он спрашивает, где мы были. Он немножко сердится, но он очень хороший человек, наш Левон…
Тут автобус остановился у водокачки, Левон, не вылезая, подал команду:
— Втаскивайте!
И братья поспешно втащили мешок в автобус.
— А ты? — крикнули они растерявшемуся Зубову.
— Я? — ответил Зубов. — Я — солдат. Я сам найду дорогу.
Братья, стоя на подножке фырчащего автобуса, виновато вздохнули, потом поглядели на Зубова, и Гурам сказал:
— Ты извини нас, друг. Мы бы не уехали… Мы бы вместе с тобой без всякого автобуса искали дорогу… Но мы боимся: дыни испортятся. Запиши наш адрес: аул Цховребво. Будешь в горах — заходи!..
И, ещё раз вздохнув, уехали в автобусе.
«Как же это я раньше не догадался про автобус? — думал Зубов, благополучно выходя через, пятнадцать минут на центральную улицу. — Ведь автобус оставляет следы. И если бы я сразу пошёл по этим следам — давно бы вышел на центральную улицу!.. Впрочем, горцы тоже не догадались…»
Тут Зубов подошёл к краеведческому музею, вошёл и сразу увидел горшки и прялки, сарафаны и телеги, уздечки и сёдла, но не эти вещи волновали Зубова: он хотел увидеть бабушкину саблю.
— Примкните к экскурсии, — сказали Зубову.
Зубов примкнул.
И экскурсия, словно только и дожидалась Зубова, сразу началась.
Молодой экскурсовод подошла к карте, висевшей на стене, и сказала:
— Перед вами, товарищи, старинный план нашего города. Так он выглядел раньше. Это крепость. А это палата, где жили когда-то бояре. Сейчас в одной из таких палат размещается наш музей. Вы видите, как запутаны на плане улицы. Это не случайно. По преданию, безвестный архитектор так спроектировал и построил город, что, войдя в город, враг в нём запутывался. Для посторонних наши улицы — сплошной лабиринт.
