Жестокий броманс - [46]

– Так держать, – похвалил кореец. – Теперь мы их надолго закроем.

– Мне точно нельзя никуда уезжать? – спросил Паша на всякий случай.

– Да нет, почему, – кореец наморщил лоб. – Езжайте куда хотите, мы с вами уже все выяснили. Займемся гостями из солнечного Таджикистана.

Паша сделался так счастлив, словно Пак оплатил его поездку и лично вернул те двадцать штук. Как будто не было унизительного ожидания, косых взглядов и вопросов не по теме. Паша думал пожать менту руку, но решил, что она грязная, и ограничился словами благодарности.

– А мне обязательно приезжать в суд? – на всякий случай спросил Паша.

– Успеете. До суда еще далеко, – Пак сел в машину. – С Новым годом и счастливого Рождества.

– И вам всего хорошего! – крикнул Паша с кривой улыбкой.

Русский и армянин уже спешили по своим делам. Паша порылся в таджикских деньгах, нашел четыре сотенные и тормознул девятку.

– Угол Энергетиков и шоссе Революции, – скомандовал он водителю. Кстати, водитель был вылитый Акира Куросава с большими торчащими вперед зубами, даже темные очки такие же, не говоря о кепке. Куросава запросил шестьсот, Паша обозлился. Ему неохота было лезть в лопатник и демонстрировать всю наличку.

Он тормознул маршрутку до метро, которую вел, конечно, таджик. Это был веселый кругломордый тип с красными от анаши глазами. Он тормозил так лихо, будто вчера узнал, где педали. Мужик лет шестидесяти материл водилу, тетка в глубоком климаксе спрашивала мужика, как ему не стыдно. Маршрутку задержали на посту, Паша прождал полчаса и потопал пешком.

Он не понимал, как эти чмошники могли его завалить. Трезвый Паша легко держал стедикам и мог любому зарядить в пятак. Все совпало: водка, плохая погода, случайные деньги, случайные люди. «Сам виноват, – думал Паша. – Посидел бы в гостях до утра и не развалился. Нет, все равно бы ушел».

Никогда еще он не чувствовал себя таким грязным. Как будто его самого забрали в КПЗ и опустили всем отделением. Он вспомнил, что у многих таджиков открытая форма туберкулеза, и был уверен, что уже носит инфекцию. В бронхах скопилась мокрота, в метро у Паши случился легкий приступ удушья.

Дома Паша выключил айфон, включил воду, с наслаждением запихал одежду в стиральную машину и улегся в ванну. Почему-то сильно болело лицо. Когда вода начала хлестать через край, он очнулся, закрыл кран и еле добрел до кровати. Постель качалась под ним, словно он плыл на огромном лайнере. Паша даже чувствовал вибрацию, как будто лежал посреди корабельного дюти фри, а вокруг звонко брякали друг об друга бутылки с элитным алкоголем. Может, это звенело у него в ушах или соседи слишком громко чокались за тонкими стенками.

Ближе к утру Пашу стошнило на ламинат. Он проснулся укрытый полотенцем вместо одеяла, выпил два литра воды, наскоро вытер пол и начал кидать вещи в саквояж. Кое-как утрамбовав шмотки, Паша понесся к матери, забирать ключи. Лицо матери побелело, когда она открыла дверь. «Потом объясню», – Паша побежал дальше. Он успел отогнать машину на охраняемую стоянку и ворвался в аэропорт за пять минут до окончания регистрации на рейс. Рысью пробежал на паспортный контроль. Девушка за стеклом трижды взглянула на фото и на самого Пашу, она не могла уловить сходство.

Уже потом, в гостиничном номере, Паша решил-таки побриться и впервые за сутки встал перед зеркалом. Оттуда выглянул лиловый азиат. К концу отпуска гематомы сменили цвет на желтый, а люди вокруг перестали отводить взгляды. Таджикские деньги успели превратиться в юани и были благополучно потрачены, а девочки на работе решили, что Паша очень удачно загорел. Правда, Пашу совсем не волновало их мнение – его не привлекали ни мужчины, ни женщины. Конечно, он дрочил на порно с транссексуалами, но это совсем не то.

Шло время, Пашу никто не тревожил – ни из полиции, ни из прокуратуры. Он даже не знал, нашли ту троицу или до сих пор держат невиновных. Паша удалил свою страницу в контакте и создал фейковый аккаунт, на всякий случай. Таджики на грязной девятке долго снились ему, он даже задумал фильм о диалоге двух культур, но не нашел спонсора. К тому же эпизод, где три таджика пиздят русского, могли счесть неполиткорректным. Гораздо лучше, когда трое русских быдлоганов стелют ногами трудолюбивого мигранта, такого, как тот шашлычник. И таджик нежно, как Лесли Чунг или Иисус, смотрит в камеру, прощая обидчиков и вызывая сочувствие зрителя. Это мог быть второй «Катцельмахер», нашлось бы только тысяч двести-триста.

С матерью он не общался полгода. Вернувшись из Китая, Паша рассказал, чего стоила ее глупая выходка с ключами. Мамаша рыдала и оправдывалась. Паша сказал, что ездит и более нажратый, но это никого не ебет кроме тупых овец, которые ни хера не смыслят в вождении. Мать обиделась и перестала звонить: мол, сам приползет и извинится. Зато позвонил тот парень из макдачной.

Парень успел уволиться и теперь страдал от сильной депрессии. Паша ненавидел позитивных идиотов, так что это было самое оно. Парень отвлекал от мыслей о туберкулезе и гепатите В. Паше не нравился Бергман, а Джейсон ненавидел Тарковского, их интересы идеально совпали. Потому что любители Бергмана – мудаки, страдающие синдромом Аспергера, а фанаты Тарковского – портянки с бредом мессианства. Паша уже сменил из-за Тарковского пять близких друзей. Хуже портянок – только фанаты Триера, которым место в желтом доме. Риветт ему, кстати, тоже не нравился, но Паша терпел француза, чтобы не ссориться.