Жестокий броманс - [45]

– Я не могу.

– Отдай мне, – стрельнул глазами армянин. – Те чё, самому не надо?

Паша помотал головой.

– Ты кем работаешь?

– Оператором. То есть на самом деле я независимый режиссер, но за это нихуя не получишь.

Армянин кивнул с плохо скрываемой завистью и повернул его руку с олдбоем, русский приволок поднос, бахнулся на стул напротив и стал пожирать картошку. Армянин, не отрывая взгляд от айпада, лазал пальцами в картонное ведерко.

– Угощайся, – недобрым голосом сказал русский. Как будто плюнул в картошку или высморкался в гамбургер и ждал, когда Паша это съест.

– Что со мной не так? – спросил Паша.

Русский нахмурился.

Паша тоже.

– Я сам виноват, что меня избили и ограбили? Я не так одет? Много получаю?

– Рожу попроще сделай, – русский с размаху воткнул трубочку в стакан, – и слушай хоть иногда, что тебе говорят. Я тебе отвечаю: все, кроме этого кренделя, были у нас в фирме. Армен их видел.

– Я тоже видел, – сказал Паша уже не так уверенно. – Даже сфоткал одного.

Русский увидел Карвая и сразу сказал:

– Это Наим. Работал у нас три года. Наглый как павиан.

Армен прищурился:

– Да, рожа знакомая.

– Козлина, – продолжал русский. – Когда его выгнали, ветчину перестали воровать, совсем. Полный багажник увозил. Тварь охуевшая… Я ему один раз сказал, чтобы пол помыл после смены, он лыбится и говорит: «Сам убирай». И швабру в меня кинул.

– Типа, уже всем обеспечен, работать не надо, – кивнул Паша.

– И все норовил пораньше улизнуть, сука. Машины не погружены, а этот уже переоделся. Один раз я за него грузил вместе с экспедитором.

– А Ринат уехал во Всеволожск без трех коробок, – кивнул Армен. – Тоже недогрузили.

«Какого же хрена ты его не узнал?» – подумал Паша.

Армен был заметно смущен. Он упирал на то, что Наим размордел и сильно изменился. Раньше Наим ездил на восьмерке, теперь на девятке – хрен их разберешь. Он не обязан помнить каждого таджика в лицо.

Русский достал смартфон. Макдачный вайфай ловился с трудом, пришлось ходить по залу. Русский показал Паше страницу в контакте, где улыбалась рожа таджикского водилы.

Наим фоткался много и часто, им пришлось отмотать сотни фотографий, прежде чем нашелся Шьямалан. Тот стоял в обнимку с Лесли Чунгом и держал бутылку клинского.

– Значит, я не совсем ошибся, все-таки он преступник, – сказал Паша, ткнув фото Чунга. – Укрывательство преступления ему точно пришьют.

– Бахтиёр нормальный парень, – ответил русский. – Только тупой и похож на бабу.

– Конечно, тупой, – подхватил Армен. – Такая сука этот Бахтиёр, скидку никогда не делает. Даже начальству. А я его мог уже сто раз выгнать, вообще не шарит, падла.

– На что скидку? – спросил Паша.

– Проехали, – отмахнулся Армен.

– Ааа, он барыжит наркотой! – обрадовался Паша. – Ну, значит, ему там самое место.

– Тебе-то какое дело, – окрысился русский. – Он тебя на иглу посадил?

Русский тридцать раз успел пересказать эту историю. Ему все время кто-то звонил – то учредитель, то директор, то жена с тещей, то клиенты, то девочки из офиса. Ему позвонила мама, которая действительно приехала на Московский вокзал и волокла два огромных тюка до метро. Паша боялся даже смотреть в его сторону. Только по интонации русского Паша наконец-то понял, что парень вовсе не против Паши, а даже гордится этим приключением.

– Пора двигать, – сказал Армен, допивая кока-колу. – Мне еще до Тосно пилить, последняя маршрутка уйдет.

У отделения паслась отара таджиков – Паше пригрезилось, что его замочат на месте за то, что заложил их корешей. Таджики пытались под разными предлогами навестить задержанных – один представлялся братом, другой дядей, третий другом. Тоторо и старый Карвай с убитым видом курили на полицейской стоянке.

Паша твердым шагом направился к ним:

– Мне не нужны ваши деньги. Я хочу получить обратно свои.

Тоторо замахал пухлыми руками:

– Берите, берите. Все нормално будет.

Глаза старого Карвая слезились от ледяного ветра и стали похожи на щелочки, как у настоящего китайца. Он ничего не говорил, только улыбался Паше.

– У нас на родине, когда один ворует у другого, мы не вызываем ментов, – сказал Тоторо. – Мы все делаем сами.

– Мне не нужны ваши деньги, я хочу, чтобы его посадили. Этого вашего, не знаю, кем он вам приходится, – ответил Паша. – Я не хочу, чтобы он гулял на свободе и гадил русским.

– Берите, берите, – еще шире улыбнулся старый Карвай.

Паша решил, что у старого Карвая от горя помутился рассудок.

– Если мало, еще принесу, – засуетился Тоторо. – У меня столко нет с собой. Вы мне дайте свой номер телефона, все принесу, все нормално будет.

Тоторо несколько раз пытался схватить Пашу за руку, чтобы показать добрые намерения. Это было невыносимо. Паша даже матери не разрешал себя трогать, а прикосновения грязных рук старого мужика просто бесили.

– Дядя Миша, прекращай, – сказал Армен.

– Еще раз извините, – старый Карвай поклонился.

– Прройдемте! – гаркнул кто-то за спиной.

Таджики отскочили от Паши и заскользили в сторону автобусной остановки.

Пак открыл свою машину и завел двигатель.

– Что, несогласный, память вернулась? – спросил он Пашу.

Паша рассказал корейцу про таджиков в контакте. Пак все время поддакивал, потом достал смартфон, и русский надиктовал ему адреса.